Александра Кэрью - Лето, книжка и любовь!

Затем она вошла в главную спальню, с видом на сад и холмы, спускающиеся к морю. Она была вся в кремовых тонах, большая кровать была застелена тонким бельем кремового цвета и покрыта бежевым покрывалом. С каждой стороны стояли тумбочки с лампами. Она не увидела ни одной фотографии, никаких личных вещей.

Одну стену занимал встроенный шкаф, и Лия увидела одежду, висящую в беспорядке. Это доказывало, что кто-то здесь жил время от времени и что дом не был заброшен.

На другой стороне был вход в еще одну ванную с двумя раковинами в каменной столешнице и марокканским зеркалом. Между раковинами стояла пустая ваза, ожидающая прикосновения женщины. На полочках вместо духов, масел для ванны и других женских штучек она увидела моющие средства.

Казалось, что его бывшая жена и Элоди были изгнаны из его жизни и все их следы были методично и тщательно удалены.

— Как у тебя дела? — послышался его голос. — Я пользуюсь только душем.

— Почему мне кажется, что женщины устроили этот дом для тебя, а потом оставили тебя с ним наедине? — спросила Лия.

— Это так очевидно? Пойдем, кофе готов.

Они прошли вниз, на кухню, где пахло свежим кофе, выложили круассаны в плетеную корзинку и приготовили поднос с чашками, тарелками и молочником. На кухне была дверь, ведущая в сад с элегантным газоном, на котором росли кипарисы и пальмы. Слева был бассейн, окруженный шезлонгами. Они расположились за мозаичным столиком в тени оливкового дерева.

— Дом очень красив, — повторила Лия. — Но выглядит заброшенным.

— Еще многое надо сделать, — он налил кофе, и она разломила круассан.

— Что случилось с Элоди? — спросила она, убеждая себя, что проведенная с ним ночь дает ей право на этот вопрос.

— Мы разошлись в прошлом году. Я был в разъездах, мы виделись все меньше и меньше. Это было нелегко.

— А где она сейчас?

— Думаю, в Париже, — сказал он неуверенно и сменил тему: — А ты? Я знаю, что ты кого-то оставила в Лондоне. И с тех пор никого не было?

— Был, — начала она. — Его звали Бен, он фотожурналист, приезжает в Дикую Розу время от времени.

— Ученик Пичс?

— У нас был короткий роман, всего пару месяцев, — одиннадцать недель и четыре дня, подумала она, но кто собирался считать?

— И как это закончилось?

— Он начал встречаться с другой. Старая любовь.

Они замолчали. Лия вспомнила, как было легко молчать с Беном, и почувствовала себя виноватой, что у них не получилось.

— Так мы едем в горы? — спросил Ник, смахивая крошки со своей рубашки.

— Мне бы хотелось, — и она почему-то проверила свою сумку. — Черт, какая дура, забыла темные очки.

— Хочешь, заедем и заберем?

— Не могу поверить, что у меня такой ранний склероз, — пошутила она. — А могу я пройти напрямую?

— Давай попробуем, — и он встал, бросив салфетку на стол.

Они прошли через сад, мимо бассейна, мимо сосен, явно не принадлежащих никому, и она увидела свой садик около кухни. Он вел ее за руку, помогая пройти по крутой тропинке, вороша палкой высокую траву в поисках змей.

Они дошли до забора Дикой Розы, Ник открыл старую калитку, и Лия проскользнула в свой садик. Было странно входить домой таким путем, ей показалось, что она видит свой коттедж впервые.

Она открыла дверь и нашла очки на столе в столовой. Затем она заперла дверь и присоединилась к нему, нервно смеясь, как будто делала что-то не так. Они поднялись к нему в дом.

Убрав все после завтрака, они сели в машину и поехали по дороге Наполеона, выше и выше, где вместо гераней и олеандров росли вереск и дикий розмарин, можжевельник и тимьян. Они проезжали деревни и городки, и Лия наслаждалась видом Прованса, которого еще не знала.

— Ты счастлива? — спросил он, когда они добрались до вершины и замерли, наслаждаясь открывшимся видом.

— Да, — сказала она.

Она ощущала счастье и страх, волнение и тревогу, все сразу. Но чувствовала ли она себя когда-либо свободно, легко и раскованно в его присутствии?

Это был еще один вопрос.

Глава 36

Ник уехал в Нью-Йорк на следующий день. Лия должна была освободить розовый коттедж в конце недели, поэтому бóльшую часть времени проводила в раздумьях, что ей взять с собой, а что отдать на хранение Пичс. Он оставил ей ключи от дома, и она несколько раз была там, стараясь определить, что ей нужно привезти. На кухне у него было полно трав и специй, некоторые основные продукты и много разных консервов и пакетов с истекшим сроком хранения.

Перебирая все это, она постоянно пыталась представить, что за женщина была Элоди. У нее была явная страсть к Марокко, дорогостоящая и невротичная. Может, она была склонна к преувеличениям, фантазерка, как Хлоя? Было намного проще обвинить ее, чем поверить в вину Ника.

Живя в Лондоне, Лия часто представляла жизнь покупателей супермаркета по тем продуктам, которые видела у них в тележке. Было видно, были они женаты или одиноки, планировали вечеринку или семейный ужин или ожидали приезд внуков на выходные. Каждая тележка рассказывала историю. Теперь она занялась тем же, рассматривая продукты на кухне Ника.

Там были коробки с кус-кусом, рисом басмати и чечевицей, банки с томатами и фасолью, бутылки с разными видами оливкового масла. Хорошо ли готовила Элоди? Похоже, она готовила здоровую пищу, но в навязчиво восточном стиле. По всему дому Лия искала знаки, которые рассказали бы ей больше об Элоди. Ей хотелось просмотреть бумаги в кабинете Ника в надежде найти фотографии, но она удержалась.

Однажды утром пришло письмо от Клива, ее друга из библиотеки, сообщившего, что он нашел кассету. Она стала раздумывать, потому что не хотела расстраивать Пичс. Она хотела сначала просмотреть кассету сама и потом решить, показывать ее Пичс или нет, ведь это могла быть не ее дочь.

Накануне ее отъезда, когда она упаковывала вещи, появилась Хлоя.

— Куда ты переезжаешь на эти две недели? — спросила Хлоя, дуя на кофе.

— К друзьям, — ответила Лия. — Здесь недалеко. А ты остаешься?

— Нет, она нас выставила, как и остальных. Мы переезжаем к Этьену.

— И как дела? Пичс уже все организовала для группы?

— Как обычно, — ответила Хлоя со скукой в голосе. — Медитация, потом йога, потом завтрак у бассейна, потом анализ сновидений и другие занятия с Пичс. По понедельникам и средам астрология, но вторникам и четвергам реинкарнация и исследования души, по пятницам уже забыла что. Потом обед, а потом занятия с Феликсом или свободное время.

— А ты будешь делать массаж? — спросила она, думая о синяках Элоди, которые стали ее навязчивой идеей. — Знаешь, мне не дает покоя то, что ты рассказала о бывшей любовнице Ника Дэлейни.