Черил Биггс - Черил Биггс
— Спасибо, Ланс…
Он широко улыбнулся, и в его глазах блеснул озорной огонек.
— Но пока что ты еще не замужем, а праздник продолжается. Пойдем выпьем. Поднимем тост за будущее! Танцевать я, увы, тебя сегодня не смогу пригласить!
С вершины холма Коди видел, как Ланс с помощью Джейка вылез из машины и как его окружила возбужденная толпа. Увидев, что среди них нет Шелби, он облегченно вздохнул. Она даже не встала со скамейки и не вышла к нему навстречу!
Но не прошло и получаса, как Коди уже был готов мчаться сломя голову в лагерь: Ланс оставил своих поклонников и направился к Шелби.
— Нет! — Сам того не замечая, он заговорил вслух. — Не подходи к ней. Нет, черт бы тебя побрал! Убирайся, Мердок, иди своей дорогой!..
Ланс сел рядом с Шелби и взял ее за руку.
— Ах ты, сукин сын! — выругался Коди, но так и не смог заставить себя опустить бинокль.
Видя, как она улыбается этому актеришке, смеется его шуткам, позволяет его руке гладить свою, ковбой чувствовал, что его сердце рвется на куски. Потом оба внезапно посерьезнели: Ланс что-то горячо говорил ей, а она слушала. Коди бесился от того, что не может услышать их разговор, не может даже прочесть его по губам…
Затем Ланс наклонился и поцеловал ее. Кровь ударила Коди в голову. Его пальцы судорожно сжались, словно сдавливая горло соперника.
Он вскочил на ноги, бросился к Солдату, швырнул бинокль назад в седельную сумку и вскочил в седло.
— Все, парень, пора домой, — сказал он коню и, оставляя в стороне лагерь, поскакал по направлению к ранчо. То, что он видел, было невыносимо, и его сердце терзала ревность. Но имел ли он на нее право? Ведь не далее как сегодня утром он принял решение, и чем раньше оно будет осуществлено, тем лучше.
Уже начинало смеркаться, когда отряд въехал в ворота ранчо. И гости, и ковбои смертельно устали. Они молча покачивались в седлах, лишь изредка обмениваясь скупыми фразами. Ковбои были измотаны двойной нагрузкой — им приходилось следить за стадом и за «работой» гостей, что на самом деле означало делать все за них; сами же постояльцы, утомленные непривычно долгой поездкой и избытком впечатлений, мечтали добраться поскорее до привычного комфорта. Даже Ротмены забыли на время о неприятной истории, приключившейся с их сыном.
Мери приготовила обильный ужин, и в столовой их ждали накрытые столы — оставалось лишь войти туда и наполнить тарелки. Но сделать это сумели не все: некоторые, вконец обессилев, сразу ушли спать.
Ковбои отправились на кухню, а Шелби прошла с гостями в столовую. Она любила эту просторную комнату, из окон которой были видны пастбища за домом, часть долины и горы вдалеке.
Эва Монтальво села за тот же столик, что и Шелби, а рядом с ней устроился мужчина, которого Шелби смутно помнила по первому дню поездки.
— Я нигде и никогда не проводила время лучше, чем здесь, — удовлетворенно сказала Эва. — И я вернусь, Шелби, можешь не сомневаться. — Она заговорщически подмигнула ей, давая понять, что именно стоит за ее словами.
— А я надеюсь, что подыщу себе отдых поспокойнее, — хмуро заметил ее спутник.
— Ральф — мой бухгалтер и близкий друг, но не слишком большой поклонник Дикого Запада, — рассмеялась Эва. — Он приехал сюда только ради меня, хотя я и говорила ему, что вовсе в этом не нуждаюсь.
Шелби понимающе улыбнулась.
— А где же твой красавчик управляющий? — поинтересовалась Эва. — Утром мы уезжаем, и я хотела бы с ним попрощаться.
— О, мы… он занимается сейчас делами, не терпящими отлагательства, — солгала Шелби. Всякий раз, когда при ней упоминали Коди, ее сердце болезненно сжималось. — Надеюсь, завтра он уже вернется, и вы увидитесь за завтраком.
— Вот и славно. Что ж, Шелби, спасибо тебе за чудесную поездку. Я пойду к себе. Мое тело просто изнывает по большой горячей ванне, кремам и… массажу. — Она громко рассмеялась своей игре слов, встала и направилась к двери.
Через несколько минут столовая почти опустела. Шелби прошла на кухню, где Мери возилась с грязной посудой. За столом, задумчиво глядя в чашку кофе, сидел Джейк; ходили слухи, что их с Мери связывали прочные отношения. Шелби села напротив него.
— Джейк, Коди вернулся?
— Да, он где-то здесь, — кивнул старик. — Ходит мрачнее тучи, ни с кем даже словом не перемолвился. А когда я сдуру спросил, где его черти носили, он меня чуть не прибил. Да, кстати, Коди просил, если вы спросите о нем, передать, что завтра он хочет с вами о чем-то поговорить. О чем именно, не знаю.
Шелби собралась уже встать, но следующие слова Джейка приковали ее к скамейке.
— Мисс, мне чертовски трудно говорить такое, но, если вы уволите этого парня, на вас никто не обидится. Всякий раз, когда Коди видит вас, он начинает вести себя как последний осел, и это непереносимо. Я думал, что он образумится, но этого не случилось. Он слишком упрям.
— Уволить его? — Шелби посмотрела на Джейка так, словно он посоветовал ей спрыгнуть с моста. — Я… я не могу его уволить.
— Еще как можете, мисс! Вы здесь хозяйка и можете делать все, что захотите.
— Но что будет с ранчо? Он же управляющий!
Джейк подался вперед и посмотрел ей прямо в глаза.
— Незаменимых людей нет, мисс. До сих пор Коди отлично справлялся, и он мне как сын, но сейчас это не имеет никакого значения. Если он уйдет, это будет большая потеря для ранчо, но потеря восполнимая.
— Так ты хочешь, чтобы я уволила его? — не веря своим ушам, спросила Шелби.
— Нет, конечно. Но это единственное, что вы можете сделать. Он слишком вольно обращается с вами… не так, как подобает обращаться простому служащему со своей хозяйкой. И если это сойдет ему с рук, остальные ковбои рано или поздно начнут вести себя так же. А тогда и о ранчо нечего будет беспокоиться. Знаете почему? Потому что оно просто перестанет существовать!
Шелби встала из-за стола.
— Должен быть какой-то другой выход, Джейк. И я найду его.
23
Шелби открыла кран, плеснула в ванну немного розовой ароматной пены, разделась и усталым жестом бросила одежду в угол. Глубоко вздохнув, она ступила в горячую воду. Ее тело скользнуло под пузырящуюся шапку белоснежной пены и отдалось ласковому, расслабляющему теплу. Наслаждаясь ощущением того, как ее измученные мышцы оставляет тупая, ноющая боль, она откинулась на край ванны и закрыла глаза. И тут же перед ее внутренним взором возник образ Коди — того Коди, который открыл ей мир невиданного наслаждения, того, каким он был в ночь их любви — сильного, нежного, со смеющимися глазами и улыбкой на устах.
Но эти воспоминания несли не только радость, но и горечь потери. Ее глаза наполнились слезами.
