Убийство ворон - Эвелин Флуд
Искушение. Это никогда не казалось таким уместным. Я могла бы свалить это на него. Его плечи достаточно широки, чтобы помочь мне нести этот груз.
Но он не сможет ничего с этим сделать, так же как и я. И еще меньше, учитывая его положение В'Ареццо. Это только втянуло бы его в то, где нет победителей.
И у меня нет никакого желания просить его быть свидетелем того, что я собираюсь сделать.
Поэтому я качаю головой, поворачиваясь к нему спиной. — Это был долгий день, вот и все. Тебе не обязательно оставаться на этот вечер.
Это был долгий год. Бесконечный.
Но ничто не было так тяжело, как это.
Даже мои апартаменты кажутся чужими, когда я захожу, медленно закрывая за собой дверь. Доменико не бродит по кухне, не варит кофе, не раздражает меня своим существованием и я ощущаю его отсутствие, как потерю конечности.
Но его здесь нет, и я бы не стала вешать это на него. Я точно знаю, что бы он сказал. Что бы он выбрал. И в этот момент я рада, что его здесь нет. Рада, что он далеко от всего этого. Что он не видит, как я разрываю в клочья ту, кем думала, что являюсь ту, кем он до сих пор считает меня, превращая её в окровавленные ленточки.
Мой взгляд падает на кремовый конверт, прислоненный к стойке. Он кажется тяжелым в моих руках, и когда я встряхиваю ключ, из него выпадает листок бумаги.
Указания.
Я поднимаю глаза, оглядывая пустоту своей квартиры. И я поворачиваюсь, дверь за мной закрывается, когда я выхожу, сжимая в руке инструкции Люка.
***
Я бы никогда не нашла это место без этих указаний.
И сомневаюсь, что кто-то вообще когда-либо нашёл бы.
Я с любопытством обхожу небольшое, квадратное, белостенное здание. Оно стоит между двумя переплетёнными дубами в лесу на окраине кампуса, и чтобы добраться до него, мне пришлось почти ползти сквозь заросли, пока тропинка не открылась в подобие прохода.
Тот, кто построил это место, явно не хотел, чтобы его нашли или побеспокоили. Единственное окно расположено в угловой крыше, в четырех стенах его нет. Действительно, конфиденциальность.
Смазанная дверь открывается без скрипа, и я вхожу внутрь. Воздух кажется теплым, и я задаюсь вопросом, был ли здесь сегодня Лучиано. В углу, рядом с маленькой кроватью с резным деревянным изголовьем, придвинутой к простой стене, была оставлена включенной лампа, аккуратно застеленная мягкими на вид одеялами. Крошечная кухонька выглядит так, будто в ней есть кофе и больше ничего, а маленький телевизор в углу, обрамленный стопками книг, стоит напротив потертого кожаного кресла. Общий вид завершает ковер ручной работы на деревянном полу маслянистого цвета.
Я моргаю. Это… уютно. Не то, чего я ожидала от Лучиано Морелли.
Но это именно то, что мне нужно. Пространство для размышлений.
Мне требуется мгновение, чтобы снять туфли на каблуках, разминая ноющие пальцы ног, пока я иду по полу к кровати. Проводя пальцами по мягкому ворсистому зеленому одеялу, я решаю поверить Люку на слово и хватаюсь за него, накидывая на плечи и присаживаясь на край.
Я осторожно ложусь, прижимаясь щекой к мягкой подушке, которая слабо пахнет Лучиано, мятой и знакомым мускусным сандалом, как лосьон после бритья, которым он всегда пользуется. Всегда, сколько я его знаю.
Я делаю глубокий вдох, потом еще один.
Глава тридцать седьмая. Лучиано
Я останавливаюсь в дверях, не ожидая увидеть ее там.
Ее грудь вздымается и опускается в тихих вздохах, глаза закрыты. Она не шевелится, когда я закрываю дверь, пока мои ноги пересекают комнату. Не желая пугать ее, я сажусь у ее ног, кровать прогибается под моим весом.
И я смотрю на нее. Всего на мгновение. Просто чтобы насладиться видом ее такой, уязвимой и мягкой, Катарины, которую я не видел уже очень давно. Она всегда так полна жизни, что видеть ее в таком виде кажется близостью, которой я не заслужил.
Я не хочу ее будить, но у меня такое чувство, что она не оценит моего присутствия. Поэтому я встаю, намереваясь оставить ее в покое, но тихий голос заставляет меня застыть.
— Люк?
Я опускаю взгляд, любуясь ее широко раскрытыми карими глазами, распущенной косой с намеком на бронзовые завитки. — Я не знал, что ты здесь. Оставайся столько, сколько тебе нужно. Я сейчас уйду.
Но она качает головой, садится и вытягивает ноги. — Я не хотела засыпать, мне нужно идти. Который сейчас час?
Я смотрю на часы. — Чуть позже полуночи.
Час ведьм. Она немного замедляется, выдыхая с облегчением. — Ох. Хорошо. Это... хорошо.
Я замечаю, что ее пальцы дрожат. Она прослеживает за моим взглядом и сжимает их. — Теперь я не буду тебе мешать.
— Не спеши. — Вместо этого я сажусь рядом с ней. — Хочешь поговорить об этом?
Я вообще не ожидаю ответа. Возможно, саркастический комментарий, своего рода отмах. Но она не дает мне ни того, ни другого.
— Что ты видишь, когда смотришься в зеркало, Люк?
Ее вопрос застает меня врасплох. Когда я опускаю взгляд, она смотрит на стену напротив нас. Поэтому я воздерживаюсь от легкомысленного ответа и трачу минуту или две на то, чтобы все обдумать.
— Я вижу... много вещей. Некоторые из них мне нравятся, а некоторые нет. Но я все равно сталкиваюсь с ними лицом к лицу. В конце концов, кто мы такие, если не последствия наших собственных решений?
Она медленно кивает рядом со мной. — Интересно, случится ли это в конце концов со всеми нами. Если со временем баланс нарушится. Пока, в конце концов, мы вообще не перестанем смотреться в зеркало, потому что в нас самих так много такого, что нам невыносимо видеть.
— Я провел черту, которую не перейду, — тихо говорю я. — Надеюсь, это означает, что в последующие годы я все еще увижу того, кем смогу гордиться. Которым будут гордиться мои дети.
Она напрягается. — А что, если бы тебе понадобилось пересечь эту черту?
Я перевожу дыхание. — Тогда я бы спросил себя, стоила ли награда жертвы. Я не настолько идеалист, чтобы верить, что время никогда не придет. Не в нашем мире. Всегда будет черта, которую нужно пересечь, маленькая ворона. И нам всегда нужно будет делать выбор, пересекать ее или нет. Это бремя, которое
