Училка моего сына (СИ) - Натали Лав
Пол рассмотреть сразу не удается. Малыш прячется. Лишь под конец процедуры врач сообщает, что у нас родится девочка.
Не знаю, как Захар — я счастлива. Да и, если честно, мне уже всё равно кто — мальчик, девочка. Лишь бы здоровеньким был.
В коридоре, после того, как выходим от врача, Захар берет меня за руку и разворачивает к себе.
— Я рад, что будет девочка. Хочу, чтобы на тебя была похожа. Лий... Мне вообще очень повезло, что я тебя встретил. Я как отогрелся... Душой. Давай дочку Надеждой назовем?
Замираю. Думаю, что чувствую я. Ведь мне не плохо с ним. Мне с ним хорошо. По-настоящему хорошо.
Глажу его пальцами по щеке.
— А я оказалась за каменной стеной. И хоть я и боялась, но мне там хорошо...
Из клиники выходим держась за руки.
И вроде бы нужно жить и радоваться. Только через месяц случается страшное — Кирилл пропадает без вести.
А Захар начинает его искать, используя все возможности, какие у него есть.
Глава 43
Кирилл
Лежу на спине, смотрю на звезды. Прострелянный бок болит. На меня снисходит какое-то тихое успокоение — может быть, просто хватит барахтаться? И принять свою участь?
Я сбежал. Правда, что тем, кто не ценит жизнь, везет. Но везет всегда с оговорками. Я сбежал оттуда, откуда другие не смогли. Но меня зацепили. Не знаю, насколько серьёзно, я вроде чего-то там возился. И даже двигался дальше. На адреналине. На том, что всё живое хочет жить.
Только вместе с текущей кровью убегали силы. Да и сама жизнь. В какой-то момент в глазах начало темнеть. И я упал. Мой побег не был спонтанным, я присматривался, собирал информацию. И шёл в нужную сторону. Просто в это уравнение я не включил то, что меня ранят, а так шансы на успех были.
Страшно ли мне умирать? Не знаю... Сознание путается. Да и... Кому я нужен? Урод моральный... Без меня всем только лучше будет. У отца новая семья. Молодая жена, приемный сын. Скоро еще кто-то родится. Не пропадет. Бабушка... Да, ей несладко придётся — она — единственный человек, который меня любит. Но я сделал всё, что мог, чтобы выжить. Моих сил не хватило — так тоже бывает.
"Не единственный", — шепчет меркнущее сознание. И в памяти всплывает последняя встреча с Майкой. Я не дал её сказать, а сейчас подыхаю и так об этом жалею. Что она хотела мне сказать? Я так этого теперь и не узнаю... Жаль...
Может быть, это вообще всё зря? Всё, что я наворотил? Зачем я поперся в эту армию? Зачем лез в самое пекло? Чтобы не вернуться?
Но мне рано! Рано умирать! Я не хочу!
Животное берет верх. И хочется ползти туда, где спасут.
Только сил не осталось. Совсем. Смеживаю веки. И на звезды я устал смотреть. Ото всего устал. Посплю. Всё проходит, пока спишь. И во сне нам ничего не надо. Ни от себя. Ни от других.
Это и хорошо.
— Бля! — раздается тихое. Совсем рядом, — Я куда-то наступил...
На меня ты наступил, чертов придурок! Силюсь сказать это — и не выходит. Вместо этого начинаю кашлять. Надрывно.
— Посвети! — шипит кто-то.
Глаза открыть я так и не смог. Не знаю, кто это. Не знаю, хорошо или плохо, что меня нашли. Вообще ничего не знаю. Сквозь закрытые веки чувствую вспышку света... Или может я уже... Всё?
— Кто это? — продолжают раздаваться голоса.
Но они становятся всё нереальней. Кажется, меня трогают. Это отдает в раненом боку адской болью. После которой меня поглощает темнота.
Из темноты я выныриваю в другую темноту. В ту, в которой почему-то вижу. Какая-то комната. Какие-то люди. Тут что-то важное. Я всматриваюсь, пытаясь понять что. Не сразу происходящее доходит до меня. Как будто сквозь толщу воды.
Там Майка... Делаю шаг вперед. Она не одна. Там парни. Трое? Четверо? Что им надо от неё? Двое хватаю ей. За руки. Держат. Один прихватывает за шею сзади.
Еще один становится перед ней. Слов я не слышу. Почему я ничего не слышу?!
Тот, который стоит перед Майкой, вдруг замахивается и отвешивает ей пощечину. У неё дергается голова. Он её ударил! Почему я не вмешиваюсь?! Ей же нужна помощь!
Я умер?!
Хочу влезть, заступиться, оттолкнуть их, раскидать... А вместо этого отворачиваюсь. И ухожу. Я прогнал её. Меня больше не касается то, что с ней происходит.
А потом на меня обрушиваются звуки.
Майка кричит за моей спиной.
— Помогите!
А я ухожу...
* * *
Открываю глаза резко, выгибаюсь, и с моих губ срывается. Нет — не крик, хрип:
— Помогите...
— Кир! Что? — никакой темной комнаты. Никакой Майи. Никаких ушлёпков, которые её...
Голос отца обескураживает. Начинают пищать приборы.
Стоп! Откуда здесь отец? Я же умер... Но боль врывается в тело. Со всех сторон.
— Пап? — еще одно слово, которое мне удается произнести.
— Я, я... Сейчас позову медиков. Лежи... Не вставай. Тебе нельзя.
Отец, бледный и осунувшийся, бросается к двери. Затем в палату начинают заходить врачи. Со мной что-то делают. В руки катетер, вводят какое-то лекарство. Боль отступает, сознание проясняется.
И я понимаю, что жив.
— Я не умер... - шепчу сухими как пески Сахары губами.
— Нет, парень! Ты — чертовски везучий сукин сын, — звучит бас одного из докторов. Высокого и здорового, как гора, — А если будешь меня слушать, то быстро пойдёшь на поправку.
Затем всё вокруг опять тонет в мареве. На этот раз — сна, а не беспамятства. К обезболивающему добавили снотворное.
Когда просыпаюсь, то снова вижу отца. Но восприятие на этот раз гораздо более четкое. И приборы не взрываются оглушающим писком.
— Кирилл... - с его губ срывается всего лишь моё имя. И до того устало, — Вот какого хрена ты всё это затеял? Зачем во всё это полез?
Упрёки, вечные упрёки. Хотя бы сейчас можно было бы без них.
— Чтобы мужиком стать. Ты ж сам этого хотел! — хочу чтобы слова звучали твердо. На деле выходит какое-то полузадушенное мяуканье.
— Стал? Чуть не... - сам себя обрывает, — Мы тебя четыре месяца искали! Я чуть с ума не сошел! А ты — ты чудом жив остался!
Я его почти не слушаю. Мне вспоминается то ли бред, то ли картинка из будущего. И становится еще более страшно. Почему-то кажется, что, если я приближусь к Майке, с ней обязательно случится что-то
