Сквозь волну (ЛП) - Хедли Таниша
Через некоторое время я отстраняюсь и улыбаюсь ей.
— Давай завтра сделаем что-нибудь весёлое, — говорю я, пытаясь разрядить обстановку. — Гриффин и Элиана уезжают утром, и нам не помешает отдохнуть. Чем бы ты хотела заняться?
Лицо Малии слегка светлеет, она смотрит на меня с небольшой, полной надежды улыбкой.
— Вообще-то, я подумала…может, мы могли бы навестить моего отца. Он живет не так далеко отсюда, и я давно его не видела. А волны у его дома просто сумасшедшие.
Замираю, мышцы моего желудка спазмируют. Ее отец? Из всех людей…он — последний, кого я хочу видеть.
Никогда. Мое тело напрягается при мысли о встрече с ним. История между нами не самая лучшая. Он никогда не одобрял меня, а я ничего не сделал, чтобы изменить его мнение. Но когда смотрю в глаза Малии, в которых появляется надежда, которой я не видел уже несколько дней…Я не могу сказать «нет».
Медленно киваю, заставляя себя улыбнуться.
— Да, хорошо. Если ты этого хочешь.
Ее глаза загораются, она быстро хватает свой телефон и начинает писать ему смс, чтобы обо всем договориться.
Откидываюсь на спинку дивана, наблюдая за ней, стараясь не обращать внимания на чувство тоски в моем нутре.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
МАЛИЯ | ПЕНИШИ, ПОРТУГАЛИЯ
Мы с Коа стоим возле огромного особняка моего отца на берегу моря, тишину между нами заполняет шум волн, разбивающихся о скалы внизу.
В воздухе пахнет солью и далеким дождем, я не могу отделаться от странной смеси ностальгии и ужаса. Большая деревянная дверь вырисовывается перед нами, словно осуждая меня за то, что я вообще здесь.
Смотрю на Коа, который молчит с тех пор, как мы высадили Гриффина и Элиану и отправились сюда. Он напряжен, челюсть сжата, и я знаю, что это последнее место, где он хотел бы быть. Но я попросила, и он все равно здесь.
Делаю глубокий вдох и стучу.
Дверь распахивается почти сразу же, в ней появляется мой отец, загорелый и сияющий, словно он только что сошел с пляжа.
Его каштановые волосы и борода с проседью, он немного старше, чем в последний раз, когда я его видела, но все еще сохраняет тот же богатый высокомерный вид в слегка расстегнутой рубашке. Его руки широко раскинуты, напоминая мне статую Христа-Искупителя, которую мы с Коа посещали в Рио.
— Моя маленькая девочка дома, — восклицает он, заключая меня в объятия, пахнущие дорогим одеколоном и океаном.
Это его дом, а не мой. После того как моя мать скончалась от рака, он собрал вещи и отвез меня в «Дом Шреддера», а затем прилетел сюда и пустил новые корни, создав новую семью.
— Привет, пап, — отвечаю я немного неловко, тепло его объятий не дотягивает до тесноты в моей груди.
Когда отстраняюсь, то замечаю, как его взгляд перебегает на Коа, на лице появляется странное выражение, но через мгновение исчезает. Он быстро переключает внимание на меня, снова улыбается, отходит в сторону и жестом приглашает нас войти.
Меня поражает, как здесь тихо — ни громких голосов, ни хлопающих дверей, ни обычного хаоса.
Я оглядываюсь по сторонам, замечая тишину в воздухе.
— Где все? — спрашиваю я низким голосом.
Папа машет рукой, как будто это пустяк.
— О, твоя мачеха, или, думаю, бывшая мачеха, забрала мальчиков и уехала несколько месяцев назад. Видимо, ей надоела та жизнь, которую я ей обеспечил, — отвечает он, как будто в этом нет ничего особенного. — Но не волнуйся, у меня теперь новая девушка. Моложе, сексуальнее…все еще наверху, готовится.
Я тупо смотрю на него.
— Почему ты не подумал сказать мне, что они ушли?
Он пожимает плечами, его улыбка не сходит с лица.
— Подумал, что тебе будет все равно. Ты никогда не была с ними близка.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, сопротивляясь желанию огрызнуться. Это типично для него — отмахиваться от вещей, как будто они не имеют значения. Может, для него они и не имеют значения.
Но все же…они были моей семьей, в каком-то извращенном смысле.
Я слышу мягкий стук каблуков, спускающихся по лестнице, и, повернувшись, чувствую, как меня охватывает волна тошноты. Девушка, которая выглядит не более чем на пять лет старше меня, а может, даже моложе, подходит к нам с улыбкой, которая кажется слишком идеальной, и нежно целует губы моего отца, прежде чем повернуться ко мне.
Она высокая, с длинными темными волосами, волнами спадающими по спине, одета в облегающее платье, которое мало что оставляет для воображения.
— Ты, должно быть, Малия. Я Виктория, — говорит она мягким, придыхающим голосом, протягивая руки для неловкого воздушного объятия.
Заставляю себя улыбнуться, хотя мой мышцы моего желудка спазмируют, когда я подчиняюсь.
— Приятно познакомиться, — умудряюсь сказать я, стараясь быть вежливой.
Но замечаю, что взгляд Виктории переключается на Коа, ее глаза задерживаются на нем слишком долго, словно она оценивает его. Обнимает его, это не то странное воздушное объятие, которое она дала мне. Нет, она делает так, чтобы их тела прижались друг к другу, а ее ладонь скользит по его руке. Коа мгновенно застывает, дискомфорт заметен, он смотрит на меня, пытаясь скрыть неловкость.
Мои руки сжимаются в кулаки.
Боже, зачем я хотела приехать сюда?
— Повара все еще готовят нам еду, — с ухмылкой объявляет мой отец, совершенно не обращая внимания на происходящее. — Как насчет экскурсии по дому, а? Не думаю, что твой мальчик-игрушка когда-нибудь бывал в таком большом доме.
Охваченная ужасом, я вижу, как Коа напрягается рядом со мной, его челюсть тикает от усилия сдержаться.
— Его зовут Коа, папа. Ты уже встречал его раньше, — огрызаюсь я, мой голос звучит резче, чем предполагалось. — А твой дом не такой уж и большой.
Я не упускаю из виду, как натянуто улыбается отец, как в его глазах вспыхивает раздражение от моего замечания.
Он слегка наклоняется, голос спокойный, но ледяной.
— Это самый большой дом на всем побережье, так что я бы с тобой не согласился. И уверен, что в последний раз, когда я видел Коа, вы двое уже расстались.
В комнате нарастает напряжение, густое и тяжелое, я чувствую, как в груди поднимается жар.
Как раз в тот момент, когда собираюсь сказать что-то, о чем наверняка пожалею, в разговор вклинивается Виктория, лучезарно улыбаясь, словно желая сгладить ситуацию.
— Давайте начнем экскурсию, хорошо? — говорит она, ведя нас за собой, в ее голосе звучит вся сладость.
Мы следуем за ними, рука отца по-хозяйски перекинута через плечо Виктории, та болтает о доме так, словно это чертов дворец.
Делаю длинный, дрожащий вдох, пытаясь успокоиться. Вся ситуация кажется сюрреалистичной, как кошмарный сон.
Я тянусь к руке Коа, нуждаясь в каком-то якоре. Как только мои пальцы касаются его руки, меня пронзает шок. Его рука ледяная, а когда я вдавливаю большой палец в его ладонь, то чувствую, как учащается его пульс.
Он в ярости.
Сжимаю его руку, пытаясь вложить в этот жест уверенность и, возможно, даже извинение. Но меня встречает молчание, взгляд Коа устремлен вперед, челюсть сжата так сильно, что я вижу, как дергаются мышцы на его шее.
После дурацкой и долгой экскурсии, в основном потому, что Виктория использовала любую возможность, чтобы показать нам каждую комнату в деталях, как будто мы глупые; от того, как лампы включаются, когда вы хлопаете, до того, как кровать поднимается для вас, чтобы вам не пришлось вставать утром.
К тому времени как добираемся до обеденного стола, я умираю от голода.
Ужин кажется причудливым зрелищем, мы все рассаживаемся вокруг дурацкого длинного стола моего отца, как будто в каком-то средневековом замке. Папа, конечно же, сидит во главе, на своем маленьком троне власти, а все остальные расположились по бокам. Даже Виктория. Никто никогда не садится в конце, кроме него. Наверное, это его странный способ сохранять контроль.
