Двенадцатый рыцарь - Алексин Фарол Фоллмут
Мой живот начинает болеть к тому моменту, как я успокаиваюсь, стирая слезы с уголков глаз, а Джек продолжает улыбаться, качая головой.
— С тобой все в порядке, Виола, — наконец говорит он.
— Да, — выдыхаю я, всхлипывая, будто только что проплакала четыре часа. — Да, Орсино. С тобой тоже все в порядке.
10
Зеркальное соответствие
Джек
Мы с Цезарио выбираемся из Галлеса, страны тысячи чародеек, около трех часов ночи. Следующий крестовый поход — Гауннес, все те же сражения, но теперь с PvP-ареной в стиле турнира. (Игрок против другого игрока. Видите? Я начинаю разбираться в этом.) Цезарио ворчит в чате, напоминая мне потренироваться с горячими клавишами, а потом я засыпаю на своей привычной вмятине на диване.
Просыпаюсь ближе к полудню от вибрации телефона.
как прошел MagiCon? — пишет Оливия, и это первое сообщение от нее за последние два месяца.
отлично провел время, — отвечаю я сквозь одурманивающий сон. — хоть и скучал по тебе
ага, обидно, что я не смогла прийти, — присылает Оливия. — Ви сказала, что ей было весело!
Разум подсказывает, что надо бы над этим посмеяться: сама мысль о том, что Оливия, моя почти-девушка, пишет о том, как моя заклятая врагиня Ви Рейес отлично провела со мной время, кажется настолько нелепой, словно нас всех затянуло в Черную дыру.
Но другая часть меня ощущает, как воспоминание становится острее, словно крошечный укол в мою груди. Тот момент с Ви в машине… был честнее, чем я ожидал, и реальнее всего, что я чувствовал за долгое время.
да, было весело, — отвечаю я, потому что это самый простой вариант.
В этот момент отец стучит по подлокотнику дивана:
— Тук-тук.
— Ты звал? — спрашиваю я, размышляя о том, как написать Оливии что-то одновременно чертовски романтичное и в то же время проявить заботу и понимание ее потребности в уединении. Настоящая головоломка.
— Готов к физиотерапии? — напоминает отец, и, ах да, сегодня он замещает маму. — Может, если все пойдет хорошо, ты снова сможешь опираться на колено.
Боже, неужели это не чудо? Я поставил себе цель избавиться от костылей к выпускному, потому что уверен: как только я вернусь к нормальной жизни, Оливия поймет, что между нами ничего не изменилось. Что я все еще «я», и мы все еще «мы».
Перед глазами вдруг всплывает лицо Ви — не ее обычный хмурый взгляд, говорящий, что я идиот, а то, как она выглядела вчера вечером. «Бесконечное количество версий», — говорила она, и звезды вокруг ее глаз будто сливались с отблесками уличных фонарей.
Я моргаю, прогоняя это видение. Главное сейчас — избавиться от костылей.
— Как скоро я смогу тренироваться? — спрашиваю.
Отец выглядит так, будто готовится сказать что-то менее обнадеживающее, но вместо этого стискивает зубы и выдает нечто более разумное и, вероятно, одобренное мамой:
— По одному делу за раз. Давай сначала убедимся, что нога снова выдерживает нагрузку. — Он одаривает меня полуулыбкой. — Но это первый шаг на пути к возвращению в плей-офф.
Впервые за несколько дней мысли о рыцарях уходят на задний план.
— Тогда давай вернем мне мою жизнь, — говорю я, и отец хлопает меня по спине.
Пора возвращаться к нормальной жизни.
* * *
— Эй, не спеши, — говорит Эрик. — Последнее, что нам нужно, — чтобы твое колено снова тебя подвело. Помни, речь идет о балансе и стабильности. Сначала нужно укрепить квадрицепс, а потом…
— Понял. — Я порвал колено, а не квадрицепс, и с ним уже все в порядке. — Я понял.
— Расслабься, малыш. Моя задача — сделать так, чтобы ты мог играть следующие пять лет, а не пять недель. — Он присаживается, глядя на шрам после операции. — Как ощущения?
Отлично. Идеально.
— Все в порядке.
— А как с командой?
— Ждут, пока ты сделаешь свою работу, — напоминаю я, и он бросает на меня строгий взгляд.
— Впереди еще долгий путь, малыш. — Эрик встает. — Сроки не изменились. Тебе все еще потребуется около года на полное восстановление.
— У меня нет года, — расстроенно ворчу я.
Он серьезно смотрит на меня.
— Либо ты дашь себе достаточно времени, Джек, либо твое колено заставит тебя это сделать. Риск повторной травмы, если вернешься к тренировкам слишком рано, невероятно высок.
— Но ты же сказал…
— Я сказал, что ты сможешь опираться на ногу, но футбол заставляет твое тело проходить через ад. Поверь мне, я знаю. — Он показывает шрамы на своих коленях. — Как ты думаешь, как я здесь оказался?
Я молчу, и он вздыхает.
— Знаешь, все эти годы в тренировочных центрах заставили меня понять, что я хочу лечить людей. Брать что-то сломанное и делать его снова работающим. — Он пожимает плечами. — Иногда жизнь складывается так, как складывается.
Более жестокая часть меня хочет возразить, что работа физиотерапевта не заменит украденную профессиональную карьеру. (Ви, вероятно, так бы и сказала, но хорошо, что ее здесь нет.)
— Просто подумай об этом, — добавляет Эрик, делая несколько заметок.
Мое сердце замирает.
— То есть, я не получаю одобрение?
— Неа, хотя костыли тебе больше не нужны. — Он демонстративно отбрасывает их в сторону, и я оживаю. — Но ты будешь ходить сюда каждую неделю. Или чаще, если сможешь договориться с родителями.
— Да-да, я знаю…
— Через месяц или около того, может, начнешь бегать. Тренировки с командой к концу сезона — возможно. А что касается игр…
Я морщусь.
— Разберемся, когда подойдет время?
Он указывает на меня.
— Бинго. Умный парень, — указывает он на меня.
Я делаю несколько шагов, просто чтобы почувствовать это.
— Спокойнее, — напоминает Эрик.
Я немного ощетиниваюсь:
— Это всего лишь ходьба. Я был экспертом в этом плюс-минус всю свою жизнь.
— Послушай, — он останавливает меня жестом. — Я знаю, что ты злишься из-за всего этого…
— Нет, не злюсь.
— Злишься.
На самом деле он понятия не имеет, насколько сильно я зол, ну и ладно. Я просто молчу.
— Любой может пострадать, — снова говорит он. — Никогда нельзя исключать возможность того, что карьера может завершиться. Но ты молод и здоров, — уверяет он меня, — и ты поправишься. Однако не стоит торопиться.
— Понял.
— И не помешает рассмотреть другие варианты, — снова говорит он.
— О, а есть другие варианты? — отзываюсь я, вспоминая наши c Ви шуточки. Но, так как ее нет рядом, чтобы подыграть, то Эрик просто качает головой.
На самом деле он не понимает, насколько я зол. Но я молчу.
— Ладно, умник, — говорит он. —
