Насквозь - Таша Строганова
- Ванечка, - Рома выдохнул его имя чуть слышно. Он и подумать не мог, что проблема так глубока. Идиот. – Я уже и забыл, что в двадцать лет мир всё ещё делится на чёрное и белое. Я бы мог всю ночь говорить о том, какой ты чудесный. Как много ты уже добился и добьёшься ещё. Но это всё мишура. Деньги, известность. Это вторично. Хочу, чтобы ты понял одно. Несмотря ни на что, я не выбрал его или кого-то ещё. Я ждал тебя. И выбрал именно тебя. Просто потому, что ты мой человек.
Ваня молчал. Он явно обдумывал Ромины слова, и тот не торопил. Просто слушал дыхание Белоусова и понимал: всё, что он сказал, каждое слово было правдой.
С самого начала, наверное, ещё там, на промозглой грязной улице, увидев едва стоящего на ногах, но отчаянно дерущегося Ваню, Рома понял, что что-то в этом парне его притягивает.
Он ещё не встречал подобных людей.
Сам Бессонов был куда более слабым и безвольным в своё время. Тогда, в конце нулевых, нравы, конечно, были посвободнее, но и гопники позлее. Рому постоянно травили, как самого тихого, сначала в школе, потом в университете.
Дети, да и взрослые тоже, могут быть очень жестоки, почуяв кого-то слабого. Они сбиваются в стаю и начинают клевать. Наслаждаясь болью и агонией своей жертвы. По одному они не в силах сделать ничего ужасного. Но когда объединяются, сила их ненависти, подпитанная безнаказанностью и верой в своё высшее предназначение, возрастает стократно.
В тот период своей жизни Бессонов и познакомился с Петровым. В первую очередь Петька стал его другом. Даже не защитником, нет. Петров не лез на Рому в драки. Потому что это и не понадобилось.
Стоило стервятникам увидеть, что Рома больше не один в этом мире, они рассосались и рассеялись. С появлением Петрова пришли и его друзья. И тогда Рома почувствовал почву под ногами. Смог найти какое-то своё место в жизни.
И он действительно был счастлив, что вовремя появился в жизни Вани. Дав ему тот самый стимул, чтобы пойти к чему-то большему.
И если из их немного неловких и странных отношений с Петровым тогда ничего так и не вышло, то сейчас Рома был уверен, что всё идет правильно. Так, как надо.
- Ром, - тихо позвал Ваня, выдирая Бессонова из воспоминаний и мыслей. – Ты тоже мой человек.
Конечно, твой, Ванечка. Конечно, твой. По-другому и быть не могло бы.
Они поговорили ещё немного, Ваня наконец согласился на переезд, но Рома уже и не сомневался в том, что так и будет. А потом Белоусов уснул. Лекарства и усталость сделали своё дело.
Рома ещё какое-то время просто слушал, лёжа в темноте его дыхание. Оно успокаивало и дарило ощущение уюта.
Потом он отключился и спокойно уснул.
*Название главы - OSCAR BAND "Твой человек"
ХХ. Я тебя люблю
***
Ваня откровенно скучал.
В ресторане сегодня был выходной. Но Рома оказался занят. Вместе с Петровым и парой грузчиков они помогали Гошику, ну и Белоусову заодно, переехать.
Даже не верилось. И не в то, что с Гошаном разъезжаются по разным хатам. Не так много и прожили под одной крышей. А больше тому, что теперь Ваня будет у Ромы жить. По-настоящему.
Как, мать его, взрослый.
Белоусов сжал в руке резиновый мячик. Бросил его в стену на другом конце комнаты и поймал, когда тот упруго отскочил. Этот мячик да ещё пара игрушек в телефоне были его единственными развлечениями.
Смотреть телевизор не хотелось, от него болела голова. А читать как-то Ваня особо не привык. Вот и тратил в итоге время на размышления.
Смешно сейчас вспоминать было, как поначалу шугался и дичился Ромы. Тот казался если не старым, то чертовски взрослым и серьёзным. Теперь же Ваня прекрасно знал, что Рома может быть и засранцем, и ласковым, будто кошак, и просто счастливым и весёлым.
Тогда в палате, когда он проснулся, Ваня не соврал. Он действительно чувствовал это внутри. Тогда сказать получилось легко. А сейчас отчего-то язык будто бетонный становился, когда вроде бы и к месту было.
Просто не любил Ваня особенно этой сентиментальной чуши. Раньше как-то немного вёлся из-за девчонок. А тут вроде как он сам… Странно было, что у них не сложилось чёткого разделения ролей.
Почему-то раньше Ване казалось, что у педиков есть в паре мужик, а есть «тёлочка». Но Рома, какими бы красивыми его глазищи ни были, на «тёлочку» не тянул. И часто именно он рулил в отношениях.
Сложно это всё как-то. Или наоборот просто? Равноправие, все дела, хули.
В палату постучали. Белоусов удивился, кого там нелёгкая принесла. Неужто мамка приехала. Хотя он и запретил ей.
Но это оказалась не мама. Хотя и ей он бы удивился меньше.
- Ванья, - Люсьен собственной персоной впорхнул совершенно неграциозно. Рыжие усы топорщились на его взволнованном лице. – Ванья, ты почему тут прохлаждаешься?
- Люся, я говорил тебе, не нервируй мальца, - Абрамов вошёл следом, заняв своими плечами едва ли не половину палаты. – Ванюша, как ты?
Ваня очень сильно пытался не охренеть. Очень. Но всё же охренел.
- Я в порядке, да, спасибо, - он протянул руку Абрамову, Люсьен своими только взмахивал. Поймать его ладонь для пожатия Белоусов не мог и будучи здоровым, а сейчас – так и подавно. – А вы?..
- Иван, - Люсьен посерьёзнел. – Тебе надо возвращаться. Этот чурбан, - шеф указал в сторону Василия Емельяновича, который лишь посмеивался молча, - уходит от нас!
- Куда? – Ваня действительно испугался. Как же они без су-шефа-то.
- Да в новый ресторан Ромин, - Абрамов вздохнул. – Не переживай ты так, Ванюша. Вдвоём с Люсьеном справитесь.
- В каком смысле? – Белоусов решительно ни черта не понимал.
- Теперь тебе придьётся отдуваться за него, - Люсьен встал в позу, разве что руку в бок не упёр. –
