Красавица и Бо - Р. С. Грей
Сажусь в такси и направляюсь на Бурбон, сразу же сожалея о своем решении.
Позвольте мне изложить суть дела. Вы знаете бесконечные зеркала, обращенные друг к другу так, что кажется, что они продолжаются вечно? Бурбон-стрит именно такова: тринадцать городских кварталов с самыми шумными барами, танцевальными клубами и ресторанами. Это Дикий Запад — безупречный. Захватывающий и отвратительный одновременно. Законы об открытой таре позволяют выпивать спиртное на улице. Бинго на Бурбон-стрит состоит из следующих квадратов: женщина, демонстрирующая свои сиськи в обмен на бусы, уличный артист, шумный девичник, еще более шумный мальчишник, драка в баре, коктейль «Ураган» и балкон второго этажа, настолько заполненный людьми, что находится на грани обрушения. Бинго.
Здесь есть рестораны, бары, сувенирные лавки и стриптиз-клубы, расположенные один за другим. Это не то, что представляет твоя мама, когда говорит о хорошем времяпрепровождении, если только твоя мама не двадцатилетний братан по имени Митч, который может подстрелить дюжину Натти за пять минут.
Как и многие местные жители, я обычно не притрагиваюсь к бурбону с 10-футовым шестом, не будучи одетой в защитный костюм, но прошло много времени с тех пор, как я видела некоторых из этих женщин, и я стараюсь не быть занудой и не сидеть дома. Убогая жизнь для меня естественна, и я должна активно сопротивляться своей зоне комфорта, иначе однажды проснусь, слившись с диванными волокнами, получив награду за наибольшее количество блюд навынос, доставленных одному человеку.
Мою группу до смешного легко заметить в толпе у бара. В море пьяных шутов сидят Шарлотта, Элизабет, Мэллори и моя старая подруга Джули Робишо. Они выглядят так, словно сопровождают гостей на вечеринке: Шарлотта разбрызгивает по столу дезинфицирующее средство, а Элизабет просит официанта принести газированной воды.
— Мэм, у нас есть вода из-под крана или водка. Выбирайте.
Две из них — мамы — НАСТОЯЩИЕ МАТЕРИ ДЕТЕЙ. Трое замужем. У двоих есть шикарная работа, на которую они должны явиться утром. Темы для разговоров, вероятно, включают: пенсионный фонд, списки ожидания в детском саду, зонирование школ и профилактический ботокс.
Тем не менее они насмехаются надо мной из-за моего наряда, как только я подхожу.
— У-у-у! Лорен направляется в дом своей бабушки!
— Хороший свитер, Лу!
Ни одна из их шуток не смешная, поэтому я отмахиваюсь от них и краду напиток, стоящий напротив Джули, которая, кстати, одета в платье-сорочку, как будто сейчас середина лета. Она дрожит, хотя мы сидим совсем не рядом с дверью. Я спрашиваю ее, не жарковато ли здесь, просто чтобы поиздеваться над ней. В ответ она забирает свой напиток обратно.
— На днях я увидела в «Инстаграм» девушку, которая носила это, и подумала, что оно выглядит мило!
— Эта девушка была Кайли Дженнер?
Она отводит взгляд и бормочет:
— Да.
О Боже.
Я слишком трезва для этого. Единственный способ, при котором я смогу сидеть с четырьмя мамами и обсуждать достоинства гелевого маникюра, это если мое алкогольное опьянение будет не менее одного промилле.
Когда подходит официант, я заказываю две порции текилы.
Все протестуют. Мэллори говорит, что она кормит грудью:
— Откачивай и сцеживай!
Элизабет хочет знать, является ли текила экологически чистой. Я подумываю о том, чтобы стукнуться головой о край стола.
Официант возвращается, и я раздаю рюмки, не обращая внимания на стоны.
— ПЕЙТЕ БЫСТРЕЕ! — кричу я, быстро чокаясь своим бокалом с каждой из них по очереди.
Я зажмуриваю глаза, опрокидываю в себя текилу и пытаюсь облегчить боль и страдание ломтиком лайма.
— О-о-о-о-о, как же плохо, — сухо произношу я.
Мэллори на самом деле немного подташнивает, из-за чего я чувствую себя неловко, но не настолько, чтобы не заставлять ее выпить вторую порцию. Так вот, каково это — одурманивать людей? Как сказал Бэтмен, ты либо умрешь от давления сверстников, либо проживешь достаточно долго, чтобы оказывать давление на своих сверстников.
Я — волшебник. Чтобы избавиться от вкуса текилы, каждый выпивает по «Урагану», и за час я превращаю четырех скучных неудачниц в дикую стаю женщин, гуляющих по городу. Элизабет танцует на барной стойке, крутя над головой бусами, как вертолет своими лопастями. Мэллори стоит за диджейской будкой, стащив у бедняги наушники и непрерывно крича: «Это Бритни, сука!», в слишком близко расположенный микрофон.
Каждый раз, когда она это делает, толпа сходит с ума. Джули — также, как и я, незамужняя девушка в нашей группе — танцует посреди танцпола с первокурсником колледжа с широко раскрытыми глазами. Каждый раз, когда я оглядываюсь, она наращивает темп. Когда она видит, что я смотрю, как они жестко целуются, она наклоняет его, шлепает изо всех сил, а затем запрыгивает ему на спину, как клоун на родео. Такими темпами она либо лишит его девственности, либо жизни.
Я поворачиваюсь обратно к стойке и пытаюсь привлечь внимание бармена. Это бесполезно, здесь слишком людно. Мы — сардины в консервной банке. Я еще немного машу руками, но бедняга слишком ошеломлен, чтобы заметить меня.
Шарлотта подбегает и кричит мне прямо в ухо:
— Я ТОЛЬКО ЧТО ПОЗВОНИЛА ЛИНКОЛЬНУ, И ОН СОБИРАЕТ РЕБЯТ!
Забавный факт: Шарлотта замужем за Линкольном из «Сент-Томаса». Линкольном, лучшим другом Престона.
— ПОДОЖДИ! ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛА?! — кричу я в ответ, перекрывая музыку, которую Мэллори включила на отвратительном уровне на диджейском пульте.
— Я хотела, чтобы это была настоящая встреча выпускников!
От этой мысли меня бросает в потную панику, но потом я решаю, что они никак не смогут найти нас в этом безумии. В этот момент на Бурбоне тысячи людей. Только в этом баре находится пара сотен человек, которые то входят, то выходят. Если я задумываюсь об этом слишком сильно, то чувствую клаустрофобию и панику. Бармен, наконец, замечает мои неистово размахивающие руки, и я заказываю еще алкоголя, чтобы успокоить нервы. Это работает так хорошо, что я забываю об объявлении Шарлотты ровно до тех пор, пока не оказываюсь на танцполе и не появляется Престон, стоящий передо мной в джинсах, черной рубашке и с ошеломленной улыбкой.
— Ты хорошо двигаешься, — поддразнивает он.
Я прекращаю разглядывать пол и прочищаю горло.
— Спасибо!
— Что ты пьешь?
Я поднимаю свой наполовину выпитый «Замороженный ураган».
— Хочешь? На вкус как будто кучка умпа-лумпов отказалась от своей сладкой диеты.
Я протягиваю ему стакан, чтобы он взял, в основном для того, чтобы не продолжать поглощать его самой. Это сладкая, тягучая смесь, которая полностью маскирует вкус алкоголя. Думаю, это
