Аномалия (СИ) - Юнина Наталья
– Я так и знал, что не надо было есть твой торт.
– Откуда ты знаешь, что это он?
– Может быть, потому что я другого ничего не ел?
– Ладно, давай договоримся об одном. Не делай это при мне в машине, пожалуйста. Давай разворачивайся и ко мне домой. А лучше к бабуле на унитаз.
– Лучше заткнись.
Кажется, кто-то развернулся в неположенном месте. И скорость, ух какая.
– Ты как? Держишь? В смысле держишься? Хочешь активированный уголь дам? Сережа?
– Помолчи, Бога ради.
– Я тебя отвлекаю. Расскажи мне пока, что тебя беспокоит?
– Ты и твой торт.
– Не хотелось бы тебя расстраивать еще больше. Но я же говорила. Вселенная все слышит. Вместо того, что сказала я, ты произнес совершенно другое «меняю Элю на диарею» и вот пожалуйста. Будешь теперь меня слушаться?
– Я сказал молчать!
– Я могу спеть и тебя отвлечь. Раз два три под старинную песню Натали *. Он такой, ему другим быть нельзя. Говнистый характер, голубые глаза. Он такой, ему обкакать нельзя, кожаные сиденья у себя. Он такой, ему другим быть нельзя, в Элю влюбился, вот такие дела. Сережа, Сережа не верь приметам, не верь туманам и дождям. Сережа, Сережа, ведь все проходит. И снова солнце улыбнется нам. Сережа, Сережа… Ты как? Полегчало? Отвлекла?
– Давай ключи. Живо.
– Хорошо, хорошо, а я пока машину перепаркую. Беги, беги, Сереженька, на сексуальной шее родинка.
Смотреть вслед, подбегающему к подъезду, Потапову почему-то смешно. И все же немножечко стыдно. Потому что, вероятнее всего, дело именно в моем торте. А если быть точнее, в креме.
Я сижу в машине ровно пятнадцать минут. И все же не выдерживаю и поднимаюсь в квартиру. Потапов однозначно живой. Это радует.
– Сереж, ты как?
– Вселенная меня услышала.
– Сейчас она тебя точно слышит. Я тебе больше скажу, я тоже это слышу. Я так понимаю, на работу мы не едем.
– Какая, твою мать, работа?! Иди в аптеку, у тебя ни черта нет.
– Хорошо, хорошо. Сейчас я тебя вылечу. А ты, пока меня не будет, обратись к Вселенной. Ну, например, попроси ее. Скажи… меняю кал на нал. Только не перепутай с аналом.
– Пошла в аптеку. Быстро!
* Мотив песни Натали «Володя»
Глава 32
Глава 32
Если бы мне кто-то сказал еще месяц назад, что я не только буду спать с мужиком, назвавшим меня б/у товаром, но и буду позволять трахать себя на рабочем месте как какую-то легкодоступную девку, я бы как минимум покрутила пальцем у виска. Хочется хорошенько дать себе леща, чтобы не млеть как незнакомо кто от Потапова. Благо, еще хватает ума держать это в себе, а не вовсю демонстрировать.
Непослушными руками натягиваю на себя штаны, в очередной раз поражаясь, как лихо может перевернуться жизнь. Еще недавно я бы осудила любую девицу за такое поведение. А сейчас? А сейчас мне даже не стыдно. Белое пальтишко мне придется снять. Хоть одно радует в этом круговороте – я не превратилась в мямлю, смотрящую в рот Сереже. Ну и желание его поддеть никуда не делось.
– А обязательно было в меня?
– Было бы определенно хуже, если бы на тебя, – ну, тут не поспоришь.
– Не делай так больше. В смысле, вне дома.
Одно радует, Потапов тоже не в ладах с головой и с руками. Хотя, как и я, старается это не демонстрировать. То, как он сейчас пытается застегнуть ремень, вызывает во мне неконтролируемую улыбку. Ничто так не может радовать, как чужие проблемы. А они у него определенно есть. Его главная проблема – это я.
Может, я слишком самоуверенна, но готова поклясться, что никого он на работе в сестринскую не затаскивал, теряя голову. От этого осознания приятно. И одновременно страшно. Потому что чувствую и вижу, ему не нравится зависеть от собственных желаний.
– Ну знал же, что не нужно было это начинать.
Что-что?! У меня слуховые галлюцинации или он действительно сейчас это ляпнул.
– Что ты сейчас сказал?
– Что пора прекращать.
– Еще раз.
– Тебе уши почистить? Трахаться на работе пора прекращать, – можно подумать, два раза это система.
– Сам затащил меня в сестринскую и нагнул, а теперь еще и жалуешься?
– Я жалуюсь на себя. Хотя, если бы ты намеренно не вертела передо мной своей задницей, ничего бы сейчас не было.
– Ничего бы не было, если бы ты типа случайно не захотел взять субботнюю ночную смену. Сам напросился, вот и пеняй на себя.
– Я тебя ни в чем не обвиняю.
– Да неужели? А как это называется?
– Это называется, ебнулся на всю голову из-за тебя. И знаешь что, ты меня реально задолбала своими нарядами.
– На мне вообще-то медицинский костюм. Придраться не к чему, да?
– А ты покажи мне хоть одного медработника в таком костюме, чтобы у него было все в облипку. Тебе как вообще, нормально передвигаться, когда так задница стянута? А верх? Ничего не жмет? Может, сразу пуговицу расстегнешь, чтобы ни в кого не отрикошетила ненароком?
– Не волнуйся, мне ничего не жмет.
– Ну, разве что корона из бараньей упертости.
– Кто бы говорил про корону. А знаешь, почему ты так бесишься?
– А знаешь, что медсестра должна быть на посту?
– А знаешь, что ночью больные спят? – парирую в ответ, прекрасно осознавая, что он сейчас взбешен. И лучше бы его не злить, но не получается. – Кстати, если пуговица отрикошетит – не страшно. Специально для тебя я надела лифчик.
– Поздравляю. Хоть одно взрослое решение в твоей жизни.
– Но я его сняла, как только пришла на работу. Жмет, зараза.
– Когда-нибудь ты реально доиграешься, Эля.
– Вашими молитвами, Сергей Александрович.
Единственная смена за все время, в которой мне удалось хорошенько отдохнуть и не придется отсыпаться все воскресенье. Из отделения выхожу значительно позже. Но что-то мне подсказывает, что никуда Потапов без меня не делся.
Что и требовалось доказать. Стоит, прислонившись о капот, и курит. Опускаю взгляд вниз. Еще два бычка. Гаденыш, да чтоб тебя.
– Заблудилась?
– Лифчик надевала. Это оказывается очень сложно – попасть штучками в застежку.
– Ну да, когда что-то делаешь впервые это очень сложно, – не скрывая сарказма в голосе бросает Потапов, открывая мне дверь.
– Я не домой, так что не стоило меня ждать.
– Куда?
– К родителям.
– Садись.
– Ты хочешь подвезти меня и познакомиться с ними?
– Боже упаси, а то еще заставят жениться за то, что обесчестил их дочь, – вот же сученыш. – Садись.
Как только мы трогаемся с места, Потапов нагло опускает верх моего платья вниз.
– Что ты делаешь?
– Проверяю есть ли на тебе лифчик. В другой раз навестишь родителей.
– Нет. Мне нужно поговорить с папой и наконец-то узнать нагулял он на стороне мне сестрицу или нет. Это важно.
– Не важно. Потому что ты все равно ничего не изменишь. Да и сама говорила, что тогда они расстались. Так что это не считается изменой, тебе не в чем его упрекнуть. Навестишь в будни. От одного дня ничего не изменится. Давай махнем на озеро. По пути заедем в магазин, купим мясо, мангал.
– И пивко. Да вы романтик, Сергей Александрович.
– Пивко не получится. Я за рулем.
– Ладно, но мне все равно надо ко мне домой. Трусы, которые сейчас на мне, не годятся для пляжа. Я хочу надеть купальник.
– Главное, чтобы купальник прикрывал хотя бы не меньше, чем то, что у тебя зовется трусами.
– Какой же ты все-таки душнила. А хочешь я надену слитный, чтобы тебя порадовать?
– Боже упаси. Как в нем трахаться?
– Решено. Слитный, – ну наконец-то хоть что-то заставило его едва заметно улыбнуться. Черт возьми, ну почему ему так идет улыбка?
– Пристегнись.
– Хорошо, старый занудный дед.
– Дед априори старый. Масло масляное получается.
– Бла-бла-бла.
