Суши с хлебом (СИ) - Тата Кит

— Матвей, чему ты учишь ребёнка? — прозвучал из динамика уверенный женский голос. Красивый.

Что-то внутри неприятно царапнуло. Откуда-то поднялась злость и кипящей лавой начала выжигать нервные окончания. Дальнейший разговор я слушала уже без улыбки.

— Тому, чему сам умею, — достаточно легко ответил Матвей. — И тебе советую иногда отметать дипломатию.

— Мама, ну, папа же мне позвонил. Я хочу разговаривать, — заканючила девочка.

— Разговаривайте-разговаривайте, — услышала я раздражение в удаляющемся женском голосе.

Из кухни вышел Ржавый и сел у порога ровно напротив на меня. Демонстративно поставил лапку к лапке, сложил на них пушистый хвост и, лениво моргая, начал смотреть на меня.

Я махнула ему рукой, чтобы он ушёл и прекратил выдавать моё присутствие своим пристальным вниманием, но тот будто специально продолжил сидеть, где сидел.

— Что ещё делала моя сладка булочка? К бабушкам ездила? — поинтересовался Матвей, параллельно тихо звеня посудой.

— Ездила. Я хотела остаться у них поспать, но мама мне не разрешила.

— Наверное, у тебя были другие дела? — предположил Матвей. — В игровую комнату-то ходила?

— Да! — чистейший детский восторг. — Там такие большие батуты! Всякие разные! А ещё бассейн, а в нём сто тысяч миллионов мячиков! А некоторые, вообще, светились! И горки!

— Ну, ничего себе! — Матвей чуть переиграл, но, кажется, был искренно рад этому рассказу. — И я всё это пропустил?

— Ага. Когда ты приедешь, я тебе покажу, что там ещё есть. И попрошу, чтобы тебе тоже разрешили со мной попрыгать.

— Рита, нам в магазин пора, — послышался тихий женский голос.

— Ага, — немного торопливо ответила девочка. — Пока, пап. Мы с мамой в магазин за новыми платьями идём. Я хочу голубое и белое.

— Хорошо. Беги, моя булочка. И вечером не забудь фотографии с платьями мне отправить. Хочу посмотреть на красоту.

— Хорошо, папочка. Пока. Муа! — очевидно, девочка от души поцеловала телефон.

— Пока, моя сладкая булочка, — разговор закончился, в доме повисла тишина. — Проходи уже, прослушка. Каша стынет.

Я закатила глаза, завела руки за спину и сцепила там пальцы в замок. Зашла в кухню и, натянув на губы подобие улыбки, заглянула в глаза Матвея.

— Не ревнуй, — усмехнулся он. В глазах его заплясали черти.

— Я и не ревную, — бросила я нарочито равнодушно и села за стол, чтобы изображать неприступную царицу. Чтобы занять хоть чем-то руки, требующие отвернуть чью-нибудь голову, я взяла кусок хлеба и начала отрывать от него крошки, закидывая себе в рот.

— Не ревнуешь? А что такая красная и злая?

Я приосанилась и уставилась в окно, на подоконник которого как раз запрыгнул Ржавый.

— Не красная и не злая. Просто… голодная.

— А если честно? — Матвей аккуратно подцепил локон моих волос и начал наматывать его на пальцы, постепенно приближаясь ко мне.

— А если честно, — психанула я, закинув потрепанный кусок хлеба обратно в хлебницу. — Чувствую себя любовницей женатого человека, у которого, к тому же, есть ребёнок. Аж помыться хочется! — меня всю передёрнуло. Ощущение липкой грязи на коже становилось всё более осязаемым. — И язык себе вырвать!

— А язык-то за что? — Матвей всё ещё продолжал оставаться расслабленным, будто у него всё идеально и его не заботит вообще ничего.

— А за то, что пихала его в рот человека с обременениями. В другие времена меня бы уже камнями, наверное, закидали на городской площади.

— Что ты там мне пихала? Напомни.

Я почувствовала, как Матвей намотала мои волосы на кулак, потянул их назад, вынудив подставить ему лицо.

Его губы накрыли мои. Я успела только издать легкий вздох возмущения. И сдаться без сопротивления. Матвей пятерней свободной руки обхватил моё горло и углубил поцелуй, пригласив мой язык на танец. Держал он крепко, целовал долго и резко отстранился, вернувшись к плите

— Паспорт показать, чтобы успокоилась? — спросил он, не глядя на меня.

— Не надо мне ничего показывать… Покажи.

Глава 38

Исаков Матвей Романович. Разведен, есть дочь. Родился тринадцатого ноября. Классно получился на фотке в паспорте.

— Ксерокопию надо? СНИЛС? ИНН?

Я подняла взгляд от паспорта и увидела расслабленную усмешку Матвея. Он с удовольствием ел йогурт. Третий, кстати, стаканчик.

— Не надо, — я закрыла паспорт и с видом, будто мы мафиози на переговорах, придвинула его по столу обратно к Матвею. — Он же настоящий?

— Конечно. Сам в фотошопе клеил. Теперь твоя очередь.

— Что?

— Твой паспорт. Показывай. Вдруг у тебя семеро по лавкам. А я тоже не хочу, чтобы меня камнями закидали на городской площади.

Как унять холодный пот, водопадом хлынувший по спине?

— Я фотошопом владею хуже, чем ты. Так что тебе придётся подождать, когда я склею в программе паспорт хорошей девочки. Какие планы на день? — я резко перевела тему разговора в более безопасное русло. Даже начала есть йогурт с таким же аппетитом, с каким его ел Матвей.

— Хочу съездить на рыбалку вниз по течению. Говорят, там крупная рыба водится. Ты со мной?

Я, рыбалка, целый день, фиг знает где. Скорее всего, комары и солнечный удар. А ещё критические дни, о которых забывать не приходится.

— Нет. Я обещала Тихону посадить все семена, что он мне оставил. Так что займусь огородом. Да и цветы ещё нужно вынести на улицу и полить, наверное.

— Понял. Значит, я сегодня, наконец-то, классно отдохну.

Я состроила обиженную мордашку, но, на самом деле оказалась рада тому, что у меня будет передышка. Мне нужно подумать о легенде своей новой личности. Или, может, наплевать на всё это и хотя бы Матвею рассказать всю правду? Он ведь заслуживает этого? Или он просто ждёт окончание критических дней, чтобы воспользоваться мной? Папа часто говорил, что всем мужикам от девушек нужно только одно. И это «одно» Матвею пока недоступно, но скоро…

А сопротивляться совсем не хочется.

Мне, определенно, нужно время для того, чтобы обо всём хорошо подумать и принять решение. До вечера времени должно хватить.

До чего же он любит целоваться! Честно. Я думала, мы губы сотрём, пока целовались напоследок в прихожей. И, почему-то, я была уверена, что взрослые мужчины, которым за тридцать, к поцелуям очень равнодушны. Выяснилось, что я очень сильно ошибалась.

С лёгким головокружением я высвободилась из объятий Матвея и получила звонкий шлепок по заднице.

— Ой! Ничего красного нет? — он с напускным любопытством стал разглядывать ладонь, которой меня шлёпнул.

— Ещё раз так сделаешь, и я сама в тебя чем-нибудь брызну.

— Иди, кобра. Добытчику пора собираться.

— После таких слов… Даже если тебя укусит настоящая змея, яд я