Все разбитые осколки - Риа Уайльд

— Делла! Беги! — кричу я.

Руки хватают меня, ногти врезаются в кожу, когда Мария пытается меня усмирить.

— Стой, — говорит Джек, внезапно оказавшись прямо передо мной, с окровавленной Деллой, которую он держит в своих руках, приставив пистолет к ее виску. — Будь хорошей девочкой, и я не причиню ей вреда.

Ее красные глаза встречаются с моими, глубоко в них бурлит паника, страх и сожаление.

— Все в порядке, — шепчу я ей, прекращая борьбу и позволяя Марии крепко схватить меня за волосы.

Она отдергивает мою голову назад, вырывая несколько прядей.

— Он будет здесь с минуты на минуту, не так ли? — шепчет она. — Я позволю ему смотреть, как я забираю у него все точно так же, как он забрал у мне.

— Он твой сын, — выдыхаю я сквозь слезы.

— Нет, Ашер был моим сыном, а этот монстр — ничто. Ты знала, что он убил собственного брата?

— Да.

— И все же ты трахаешься с ним. Возможно, ты не такая милая, как я сначала подумала.

— Атлас не придет, — говорю я. — Мы больше не вместе.

— Он придет, — смеется она. — Сэйнты так легко не отдают свое.

Нас заводят в мой кабинет и заставляют сидеть на стульях, Джек держит пистолет направленным на нас, пока Мария меряет комнату шагами.

— Давай убьем их обоих, — предлагает Джек, жестоко скривив губы. — Пусть Атлас найдет их, а потом мы убьем и его.

— Нет, — рявкает Мария. — Я хочу, чтобы он смотрел

— Что ты от этого получишь? — спрашиваю я Джека, протягивая под столом руку к Делле, которая трясется так, что все тело дрожит вместе со столом.

— Я же говорил тебе не ставить меня в неловкое положение, Эмери, — пожимает он плечами.

— Гордость? Ты делаешь это потому, что я задела твою гордость? — говорю я недоверчиво.

— Нет, — голос, который говорит, исходит не из комнаты. — Он делает это потому, что, как и Мария, он тоже потерял все.

Атлас выходит из-за угла, засунув руки в карманы брюк костюма, и смотря на нас так непринужденно, словно он пришел на заседание совета директоров, а не потому, что кто-то должен был умереть.

Глава 35

◦●◉Атлас◉●◦

— Приют, — ее голос едва слышно через динамик телефона. — Помоги мне

И когда связь оборвалась, я почувствовал агонию, а затем ярость.

Я не могу вспомнить поездку сюда, только отчаянные звонки Габриэлю, когда я мчался по улицам Редхилла, а дождь делал дороги смертельно опасными. Но я не останавливался.

Я тихо вхожу в приют, прислушиваюсь, оцениваю… Внутри меня был тот самый страх, что я опоздал. Что-то уже случилось, но я должен был убедиться. Мне нужно было знать, с чем я работаю. Я замечаю свою мать раньше, чем она замечает меня, а затем тишину наполняет голос Джека.

— Гордость? Ты делаешь это потому, что я задела твою гордость? — я слышу ее сладкий голос, когда облегчение накатывает на меня.

Посчитав до десяти, я решаю показаться, зайдя в комнату, засунув руки в карманы.

— Нет, он делает это потому, что, как и Мария, он тоже потерял все.

Мои глаза встречаются с Эмери, и то облегчение, которое я почувствовал, вскоре сгорает от гнева, когда я рассматриваю порезы на ее лице, синяки на ее щеках.

— Вам следовало бы знать, что лучше не прикасаться к ней, — обращаюсь я к ним двоим. — Я убью вас.

Выстрел раздается так внезапно, что на мгновение я остаюсь в ступоре, но затем Эмери кричит, ее руки покрыты кровью, и она прижимает их к сочащейся дыре в груди женщины, которая сидит рядом с ней.

— Терять нечего, Атлас, — усмехается Джек. — У меня нет проблем убить их обоих прямо здесь, — он направляет пистолет на Эмери.

— Не надо, — предупреждаю я.

— Ты забрал у меня все, — говорит Мария, отступая. — Сначала Ашер, теперь это.

— У тебя никогда не было Ашера, Мария.

— Ашер принял бы меня, если бы ты не помешал ему отобрать город у Габриэля и Лукаса. Он не сказал тебе, что связался со мной, — хитрая улыбка, возникшая на ее губах, сводит меня с ума.

— Итак, поскольку это не сработало, ты решила манипулировать губернатором и его сыном? — ухмыляюсь я. — Творческий подход, но ты должна знать, что мы, Сэйнты, так легко не сдаемся.

Я слышал, как Эмери тихо рыдает над умирающей женщиной, и мне так хотелось подойти к ней, обнять и унести отсюда, чтобы защитить ее. Навсегда.

Этого бы не произошло, если бы она осталась, если бы я не заставил ее уйти.

Позади себя я слышу, как распахивается дверь приюта, а затем раздаются шаги, их много, и они идут в этом направлении.

Комната погружается в хаос, Эмери кричит, и я бросаюсь вперед, но Джек оказывается быстрее: он прижимает ее спиной к своей груди, направляя пистолет ей в голову. Я замираю, крепко сжимая в кулаке свой пистолет, когда мой брат, Энцо и несколько мужчин входят в комнату. Мария стоит посреди всего этого с ухмылкой на лице.

— Опусти пистолет, Джек, — требую я, глядя на Эмери и только на нее.

Наши взгляды встречаются. Я стараюсь вложить все свои слова в свое выражение лица, открываясь ей.

Я люблю ее.

Теперь я знал это. Это чувство, это была любовь.

И она любила меня. Это был дар, и будь я проклят, если откажусь от него. Я не потеряю ее. Она должна жить.

Рядом со мной я вижу, как Мария шевелится, а затем движется Габриэль, вставая между ней и мной.

— Я бы этого не делал, Мария.

В комнате была тишина, которая душила нас.

— Ты убьешь меня, как только я опущу пистолет, — выдавливает он.

— Ты все равно мертв, — рычу я.

— Нет, — вмешивается Габриэль. — Отпусти ее, и я оставлю тебя в живых.

Я подавляю ухмылку, услышав его слова.

— Я позволю тебе уйти отсюда, — поясняет Габриэль. — Даю слово

— И никто не придет за мной? — спрашивает он.

— Теперь ты никто, Джек. Твой отец отрекся от тебя, ты потерял свои деньги, ты не стоишь моего времени. — говорит Габриэль.

Эмери глубоко дышит, пытаясь сохранять спокойствие.

Вот и все, светлячок. Хорошая девочка.

— Отпусти ее.

— Ты оставишь меня в живых, — повторяет он.

— Я оставлю.

Пистолет медленно опускается, и затем он толкает ее. Девушка спотыкается, облегчение отражается на ее лице, но она не спешит.

— Нет! — кричит Мария.

Звучит выстрел.

Я бросаюсь вперед и падаю на колени,