Темный час (ЛП) - Фостер Дилейни

Я усмехнулся.

Мой чувак.

Мне нравился этот ублюдок. Тот вопрос доверия, который возник у меня вчера, теперь казался полной ерундой.

— Похоже, у тебя все под контролем. — Мне больше нечего было делать, и от этого у меня, блядь, болела грудь.

Его лицо стало серьезным: — Спасибо, что позаботился о моей сестре, обеспечил ее безопасность.

Я чувствовала себя лжецом, и именно поэтому мне нужно было уйти. Я навязал ей достаточно дерьма для одной жизни. Что бы ни случилось дальше, решение должна была принимать только она.

Я похлопал его по плечу: — Теперь это твоя работа.

Я бы скорее сжег этот дворец и помочился на его пепел, чем ушел, оставив ее здесь, но здесь я, впервые в жизни, поступил правильно.

Солнце сияло над дворцовыми садами. Лучи света отражались от ручья, когда я пересекал мост по дороге к коттеджу. Лиам сказал, что позаботится об Александре, и я собирался позволить ему это. Но сначала мне нужно было кое-что сделать. Я толкнул дверь, и воспоминания об Эннистон, прижатой к кровати, врезались мне в грудь. Ее тело было разбито и окровавлено. Часть ее прекрасной души, которая потемнела, как моя, в тот момент, когда она нажала на курок.

Я почти сам вылил бензин и чиркнул спичкой.

Александр находился посреди комнаты, подвешенный к балке, руки вытянуты над головой, запястья в цепях. Его ноги едва касались пола. Точно так же, как и я во время индукции. Между его зубами была просунута белая ткань, а вокруг головы был завязан кляп. Его голова упала вперед от того, что Лиам дал ему, чтобы вырубить его. Я подошел и дал ему пощечину, надеясь разбудить. Я хотел, чтобы он увидел мое лицо. Мне нужно было, чтобы он прочувствовал каждую секунду того, что сейчас произойдет.

Он не двигался.

Очевидно, мы с Лиамом были на одной волне, потому что на столе с игрушками для сексуальных пыток стояла бутылка с нашатырным спиртом и тряпка.

Я намочил тряпку, затем поднес ее к носу Александра и усмехнулся, когда он проснулся.

— Доброе утро, солнышко. — Я взял его лицо в свои руки и заставил посмотреть на меня. — Помнишь меня?

Его глаза расширились, когда он пытался закричать из-за кляпа во рту.

— Черт, это должно быть больно, — сказал я, прижимая палец к пулевому ранению в его груди.

Он закричал сквозь кляп.

— Моя девочка тебя здорово поимела, — я улыбнулся. — Ты уловил это, придурок? Я сказал моя девочка. — Моя рука обхватила его горло, когда я сузил свой взгляд на него. — Ты можешь попытаться похитить ее, содрать с нее кожу, попытаться изнасиловать ее… — мой пульс участился, когда я сжал его горло сильнее. — Но она всегда будет моей.

Его глаза начали тускнеть, а дыхание стало слабым. Я отпустил его горло и сделал шаг назад, прежде чем убить его. Еще не время. Еще нет.

— Знаешь ли ты, что в тюрьме некоторые люди засовывают мобильные телефоны себе в задницу, чтобы пронести их контрабандой? — Я отпустил его лицо, и его голова упала вперед. — Держу пари, ты этого не знал, — я хихикнул. — Чертов мобильник. — Я поморщился. — Ой.

Он пробормотал несколько непонятных слов через кляп. Его ноздри раздувались при каждом вдохе, пытаясь наполнить легкие.

Я продолжала говорить, как будто понимал каждое слово.

— Я полностью согласен. Это довольно хуево. — Я наклонил голову и изучал его, думая, что если бы не я, Эннистон пришлось бы трахаться с этим чуваком до конца жизни. Спасибо, Господи. — Удивительно, что может поместиться в твоей заднице, если приложить немного усилий и решимости. — Я взял со стола одну из затычек. — Затычки. — Я уронил ее на пол. — Мобильные телефоны. — Я поднял пистолет, из которого Эннистон выстрелила в него. — Оружие.

Его ноги оторвались пол, и он пикнул, когда я потянулся вниз, чтобы расстегнуть его брюки. Это не имело значения. Я был сильнее его и работал на чистом адреналине. Это было то дерьмо, ради которого я жил. Я стянул штаны и трусы с его задницы, затем обошел его и зажал пистолет между его ягодиц.

Он завизжал, как гребаная свинья, которой он и был.

— Ну, черт. — Я щелкнул языком по зубам. — Похоже, у нас закончилась смазка. — Я толкнул пистолет дальше, прижав дуло к его заднице. Он брыкался и кричал. Я схватил его за волосы и откинул его голову назад так, что мой рот оказался у его уха. — Будет гораздо больнее, если ты не успокоишься. — Я протолкнул пистолет к его входу. Он вздрогнул и дернулся. — Я не несу ответственности за то, что случится, если эта штука выпустит пулю тебе в задницу, потому что ты не можешь следовать простым, блядь, указаниям.

Он затих.

Я выдохнул: — Господи. Вот так-то лучше. — Я засунул пистолет поглубже. — Не так весело, когда все наоборот, правда?

Он решительно покачал головой.

— Запомни это в следующий раз, когда будешь думать о том, чтобы прикоснуться к моей девочке. — Я вставил пистолет до упора, до рукоятки, затем отстранился, чтобы посмотреть ему в глаза. — О, точно. — Я ударил его по щеке двумя легкими ударами.

— Следующего раза не будет. — Затем я достал свой собственный пистолет из-за пояса брюк и выпустил пулю ему между глаз.

ГЛАВА 50

Эннистон,

К тому времени, когда ты проснешься, я, вероятно, буду уже на полпути через океан. Я уже сейчас вижу выражение твоих глаз. Не сердись. Если бы я ждал, пока ты проснешься, чтобы попрощаться, я бы просто кончил со своим членом внутри тебя, и весь этот геройский поступок был бы напрасен.

Ты моя.

Ты.

Моя.

Ты всегда будешь моей.

Но есть еще одна правда, которую ты должна знать.

Ты не заслужила того, что я сделал с тобой в тот день на твоей кровати. Я стал монстром, которого пытался уничтожить. Я надеюсь, что однажды ты сможешь простить меня за эту слабость. Однажды ты сказала мне, что я не найду искупления в том, чтобы заставить тебя заплатить за чужие грехи. Ты была права.

Я думал, что ты — это ответ. Ты была моим ключом к возмездию. Если бы я мог сломать тебя, я бы починил себя.

Но ты не сломлена, и меня не исправить.

На этом пути что-то изменилось. Ты стала моей расплатой, только не так, как я планировал. Ты позволила мне заглянуть за твою маску в твою душу. Может быть, однажды ты сможешь заглянуть за моих демонов и увидеть мою.

Твой,

Чендлер

Я лежала в постели и перечитывала записку, которую Чендлер оставил на моей тумбочке, десятки раз. Я читала ее до тех пор, пока слезы не размыли слова, пока мне не стало трудно дышать из-за пронзительной боли в груди.

Его больше нет.

И он был совершенно неправ.

Теперь я была сломлена.

Я обернулась на тихий скрип открывающейся двери и увидела, как Лиам вошел внутрь. Он сидел на краю кровати, на его лице было написано беспокойство. Я сложила записку и прижала ее к груди.

— Ты знал о папе?

Еще месяц назад я бы ни за что не поверила. Теперь ничто не удивляло меня. Нетронутый фасад благородства, в котором я выросла, раскололся и треснул. Я увидела правду и подтвердила ее своей кровью.

Как вы смогли жить дальше, узнав, что вся ваша жизнь была ложью?

— Да.

Конечно, он знал. Очевидно, я была единственной, кто не знал. Все обращались со мной так, словно я была хрупкой вещью, которой суждено сломаться.

— Я так устала от секретов.

— Я знаю, Эни. Я тоже. — Его выражение лица смягчилось, и он стал больше похож на игривого брата, к которому я привыкла. — Но иногда секреты необходимы. Иногда они защищают людей от острого лезвия правды. — Как Чендлер защищал меня, когда не отвечал ни на один из моих вопросов.