Обвиняемый - Рин Шер

Я издаю стон и начинаю проходить мимо нее, отдаляясь под звук ее смешка.

— Я просто шучу. Ты не обязана мне говорить, — говорит она. — Неудивительно, что ты не хотела иметь ничего общего с Дэмиеном. Жаль, что я не узнала об этом раньше, вместо того чтобы заставлять тебя проходить через это.

Я жду, когда она снова догонит меня. — Все в порядке. Ты не знала. — Я делаю еще один шаг, но затем останавливаюсь. — Эй, послушай, я собираюсь уехать из города сегодня после работы. Я должна кое-что сделать. — Я приняла решение сегодня утром, заглянув в его ноутбук, и я просто надеюсь, что это не обернется для меня неприятными последствиями. — Я должна вернуться завтра, но если ты увидишь Джейкоба в городе или еще где-нибудь…

— Не волнуйся. Теперь я на его стороне.

— Спасибо.

Глава 20

Джейкоб

Я так привык видеть сияющее и счастливое лицо Реми в магазине всякий раз, когда захожу, даже когда притворяюсь, что не замечаю ее, даже когда притворяюсь, что просто увидеть ее — это, черт возьми, не самое яркое событие моего дня.

Она стала чем-то вроде защитного одеяла. Нет, скорее как кусок дерева, на котором я могу плавать в том, что кажется темными, кишащими акулами водами.

Поэтому, когда я вхожу в дверь «Пичис» и не вижу ее улыбающегося лица, я чувствую себя на взводе, как будто в любой момент одна из этих акул собирается напасть. Я отброшен назад во времени, до того, как она приехала в этот город, и до того, как она ворвалась в мою жизнь.

Реми сказала мне, что ей нужно будет по каким-то делам уехать из города. На самом деле, она оставила мне записку вчера утром, когда я был на лодке, так что я даже не смог спросить ее, зачем ей нужно было уезжать, надолго ли она уезжает или даже куда, черт возьми, она направляется.

Так что теперь я просто чувствую себя одиноко. Но это больше, чем просто иметь кого-то рядом со мной в темноте. Нити, стягивающие мое сердце, еще больше ослабевают всякий раз, когда мы вместе.

Каждый раз, когда я смотрю на ее прекрасное улыбающееся лицо, особенно когда она направляет его на меня, моя грудь вздымается, и я чувствую себя хорошо.

Каждый раз, когда я вижу ее, восемнадцатилетний юноша во мне, невинный, который когда-то надеялся заполучить девушку, пытается пробиться наверх через то дерьмо, через которое я прошел. Но человек, которым я являюсь сегодня, просто продолжает ожидать, что произойдет что-то плохое.

Со мной ничего хорошего не случается, а она чувствуется действительно хорошо.

Мой член дергается, когда я вспоминаю, как приятно было трахать ее, прижав к стене ее дома.

Я сходил с ума, думая о ней с другим парнем, а потом, когда я увидел, как он положил на нее руку, когда я шел к ее дому с пляжа… я сказал Реми, что хотел отшвырнуть его руку, но на самом деле, я думаю, мне пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы удержаться от того, чтобы не ворваться туда и не вырубить его. И я не жестокий парень.

Все эти чувства были мне так чужды, но все было именно так, как сказала Реми. Я сгорал от ревности. Добавьте к этому тот факт, что я знаю, что никогда не смогу публично объявить ее своей, и это привело меня в полное замешательство. Потом мне пришлось стоять у ее дома, чертовски злясь, пока я ждал, когда они уйдут.

Я прохожу мимо подростка на кассе, которого я, вероятно, видел здесь по вечерам и раньше, но никогда по-настоящему не обращал на него внимания. Я думаю, у него сегодня нет занятий в школе, так как он здесь замещает Реми. Его взгляд скучающий и безразличный, вероятно, он хотел бы оказаться где угодно, только не здесь.

Я беру буханку хлеба и молоко, которые мне были нужны, и иду к кассе, испытывая благодарность за то, что здесь, кажется, довольно пусто. Однако это чувство недолговечно, когда я возвращаюсь к кассе и вижу Джолин, стоящую рядом с подростком и разговаривающую с женщиной с ярко-рыжими волосами.

Я выкладываю свои покупки на прилавок, стараясь не обращать внимания на мощные волны ненависти, исходящие от владелицы магазина.

— Теперь ты можешь пойти и сделать перерыв, — бормочет Джолин парню, но продолжает смотреть на меня с неприкрытым презрением.

Он пожимает плечами и неторопливо идет за прилавок.

Я достаю из кармана бумажник и достаю пятидолларовую купюру, желая убраться отсюда к чертовой матери как можно быстрее. Но враждебная атмосфера наполняет воздух, когда Джолин стоит там, не обращая внимания на мои покупки.

— Прямо сейчас мы не принимаем наличные.

У меня сводит челюсть, когда я смотрю на нее в ответ, прекрасно понимая, что она просто так это говорит. Снова достав свой бумажник, я вместо денег достаю свою банковскую карту. Обычно я просто снимаю все свои деньги, как только обналичиваю чек, но я почти уверен, что на этот раз на моем счету все еще достаточно средств, чтобы оплатить.

— Банковский терминал тоже не работает.

Какого хрена?

Мои внутренности горят от унижения, но я не хочу, чтобы она это видела и знала, что она победила. Я не хочу, чтобы она видела, как сильно она и все остальные достают меня. Поэтому я сохраняю стоическое выражение лица.

Это суровое напоминание о том, почему мне не следует связываться с Реми. Я не должен был тащить ее в эту гребаную адскую дыру, чтобы с ней обращались так же.

Я оглядываю окрестности, чтобы увидеть, кто еще является свидетелем моей деградации и наслаждается ею. Но единственный человек рядом — рыжеволосая, и она смотрит в сторону, теребя нитку, свисающую с ее топа.

Поворачиваясь обратно к Джолин и ее злобному взгляду, я вижу, что она не собирается позволять мне купить молоко и хлеб. Как я уже говорил, она предпочла бы смотреть, как я умираю с голоду.

Спокойно засовывая бумажник обратно в задний карман, я поворачиваюсь, чтобы уйти, и покидаю магазин с пустыми руками. Уходя, я слышу, как рыжеволосая говорит веселым голосом. — Вообще-то мне нужно было немного молока и хлеба. Я возьму это, Джолин. Спасибо!

Добравшись до своего грузовика, я хватаюсь обеими руками за дверцу, набираю полные легкие воздуха и