Давай прогуляем пары - Мария Манич
— Чем же вы занимались? Раньше нас поднялись, — спрашивает Савва, и забавно подпирает кулаками бока.
Переводит взгляд с меня на свою сестру и обратно.
— Вещи разбирали. Чего пристал? — огрызается Лерка, сцепляя руки в замок на коленях. — Все уже разместились?
— Ага. Отец удочки уже готовит, червяков своих проверяет, баню попросил затопить, там отдельно через пару домов есть. И бассейн небольшой, крытый, но холодный. В ресторане еду можно заказать, но мама решила, что мы будем готовить сами на огне. Так что разделяемся: девочки на кухню — резать салатики, мальчишки на рыбалку — добывать рыбу. Ты с нами, Мот?
— Ага.
— Тогда вниз спускайся.
— Через пару минут буду, — произношу и демонстративно забрасываю руку его сестре на плечи, намекая на то, что старший брат слишком задержался в нашей комнате.
Лера напрягается, явно собираясь выпустить свои иголки, как самый милый дикобраз на свете, но в последний момент ее тело расслабляется, и она опускает свою теплую ладошку мне на бедро.
Вместе смотрим на Савву.
— Так. Ладно. Пошел я, — произносит отрывисто и пятится в коридор.
— И дверь закрой с той стороны! — командует Лера.
Оставшись одни, мы несколько секунд сидим неподвижно в вакуумной тишине, нарушаемой только нашим дыханием. Я прижимаюсь носом к виску Ясной и вдыхаю свежий аромат ее кожи и шампуня. Она всегда пахнет зеленым чаем, лимонами и мятой. Дурманит меня на уровне своих феромонов и сносит башню.
Ну вот, снова привет, стояк.
— Я хочу тебя еще раз поцеловать, — бормочу, касаясь губами мягкой и теплой щеки.
Лера немного поворачивает голову, и ее губы мажут по моим в едва уловимом касании, но простреливает так, словно меня долбанули шокером. По телу проходит дрожь, и скрывать ее уже нет никакого смысла.
Вот так вштыривает меня от тебя, девочка.
— Будешь каждый раз об этом предупреждать? — произносит, улыбнувшись.
Протянув руку, заправляю ей волосы за ухо и обнимаю ладонью щеку, поглаживая кожу. Ее ресницы порхают как бабочки.
— Вообще планировал, да. Переживаю за свои яйца, — усмехнувшись, целую вздернутый нос напротив.
— Пока они в безопасности, но, если что, я одолжу дробовик у дяди Тагира.
Шутки у нее, конечно, совсем не смешные.
— Заметано… — соглашаюсь с легкостью и вновь ныряю в сладкий ротик девчонки языком.
Глава 40
Лера
— Вроде твой мальчик поладил с Саввой и папой, — улыбается мама, бросая взгляд на улицу через окно, выходящее в сторону озера.
Зарядил мелкий дождик, и около воды остались только самые отчаянные рыбаки. Андрей и Илья давно греются около камина в компании Каролины и бокалов вина. Ждут остальных, чтобы всем вместе отправиться в баню.
Проследив за направлением взгляда мамы, натыкаюсь своим на три фигуры в дождевиках около удочек. Я немного нервничаю из-за того, что притащила сюда Матвея. Как они там с папой? Не схлестнутся на теме Громова-старшего?
Плохая была идея. Плохая!
— Он… — хочу по привычке громко объявить, что Матвей никакой “не мой мальчик”, но сама себя обрываю, вспомнив наш безумный поцелуй.
Поцелуи.
Мысли о них заставляют щеки вспыхнуть, а низ живота загореться теплом.
Наверное, Громов все же “мой мальчик”. Даже пусть это временно.
— Он неплохой, хотя и немного запутавшийся, — бормочу, разглядывая в отдалении высокую фигуру.
Как раз в этот момент Матвей, словно почувствовав мой взгляд, оборачивается в сторону дома и смотрит прямо в окна первого этажа, демонстрируя свой улов: небольшую трепыхающуюся в его руках рыбку.
Сердце совершает кульбит. И я, вопреки своему здравому смыслу, жду, когда он уже вернется в дом.
Громова стало как-то слишком много в моей жизни. Мне это нравится, хотя и немного страшно доверять и сближаться. Но я не могу найти ни одной причины, почему он делает это, кроме той, что я ему тоже нравлюсь. Его возбуждение упиралось мне в бедро, когда мы целовались. А я, хоть и остаюсь девственницей дольше чем принято в современном мире, знаю, как устроена мужская анатомия и физиология.
Он меня хочет. Даже несмотря на то, что я ни капли не похожа на его любимый типаж “кукла Барби”. Даже несмотря на то, что постоянно отталкиваю и резко шучу, Матвей остается рядом.
— Помоги ему распутаться, — снисходительно улыбается мама. — Только не забывай про презервативы и венерические заболевания.
Если вам повезло иметь маму гинеколога, то вопросы полового воспитания и нежелательной беременности в вашей семье начинают обсуждать довольно рано… Первый раз она завела этот разговор, когда мне было четырнадцать. Я убежала в свою комнату, надела наушники и включила погромче музыку, чтобы не сгореть со стыда.
У нас дома, в одном из ящиков комода в прихожей, лежит огромная пачка презервативов. Иногда мама находит ее пустой и заменяет новой. Кто-то в нашем доме все же занимается сексом. Но это не я.
— Ма! — восклицаю, оглядываясь.
Вдруг Громов уже вошел в дом и слышит это?
— Я чист и невинен, как слеза младенца. Справку могу показать, — раздается в дверях наглый голос, и меня смывает стыдом. — Надо?
— Да, я бы посмотрела… — беспечно соглашается мама.
— Прекратите… — бормочу, чувствуя, как от этой беседы у меня начинают гореть уши и хочется вмиг испариться.
А еще вырвать Громову язык. Он у него как помело. Хотя в моем рту он орудовал им весьма неплохо. Все же этот орган нам еще пригодится.
Матвей сваливает в раковину несколько рыбин и останавливается рядом.
Беру нож и быстро начинаю резать зелень для салата. Орудуя лезвием так быстро, что не успеваю перестроить пальцы и…
Нож соскальзывает прямо на них.
— Ай! — отдергиваю руку, заливая петрушку кровью.
— Дай посмотреть! — просит Матвей, обеспокоенно заглядывая мне в глаза.
Отрицательно качаю головой, прижимая раненые пальцы к губам.
— У тебя руки в рыбе…
— Покажи. Я просто посмотрю, — стоит на своем Матвей.
— С папой сдружился? Врачебным навыком обзавелся? Не знала, что это передается воздушно-капельным.
Колеблюсь несколько секунд и протягиваю ему ладонь. Несколько капель алой крови падают на пол.
— Идите в ванную, я отнесла туда косметичку, в ней есть перекись и пластырь с бинтом, — говорит мама.
— Всегда с полной аптечкой путешествуешь…
— Не бубни. Обработать надо… — Матвей вскидывает на
