Царевичи - Эмилия Грин
– Не поверишь… – хитро прищурился, – в Сочи тоже есть «Самокат»! Доставили в течение получаса. Захотелось приготовить тебе завтрак.
– Рататуй. – почему-то вспомнила прозвище, которым окрестил Мишу Лев.
– Он самый. – Любимый понимающе улыбнулся, хотя я почти сразу пожалела о сказанном. – Мне нравится это прозвище, – заверил, внезапно заключая меня в объятия и нежно целуя в лоб. – Где ты была? – Он напряженно свел брови. – Плакала?
Ну вот, он видел меня насквозь. Уткнувшись ему в грудь, я прикрыла глаза, втянув уже ставший родным запах. Как же хорошо…
– Надолго ты приехал? – поинтересовалась, ковыряя вилкой божественный омлет с томатами и зеленью.
– Навсегда, – ответил немедля.
– Так не бывает.
– Привыкай.
– Но…
– Что «но»?
– Я не хочу возвращаться в Москву, – пробормотала, опустив взгляд в тарелку с недоеденным завтраком.
– Я тоже.
– Ты останешься со мной в Сочи?.. – спросила с надеждой.
Миша рассмеялся:
– Хотел предложить кое-что поинтереснее.
– Что?
Улыбаясь, он выдержал интригующую паузу.
– Ну говори уже…
– Путешествовать. Ни твоя, ни моя работа, к счастью, не привязывают нас к конкретному городу. Ты можешь фотографировать в любой точке планеты. Предлагаю поколесить по миру, а дальше… посмотрим.
– Я ни разу не выезжала никуда за пределы страны… – неуверенно пожала плечами.
– Тогда тебе точно понадобится гид. – Миша, откинувшись на спинку стула, посмотрел на меня с озорством.
– Путешествовать с личным гидом… Звучит заманчиво.
– Гид с особыми привилегиями? М? – его ладонь накрыла мои растопыренные пальцы.
В глазах Миши появился уже знакомый нетерпеливый блеск.
– Если гид будет хорошо выполнять свою работу, ему положен бонус… – многозначительно улыбнулась, ощутив, как по телу распространяется волнующее тепло.
– Можно подробнее о бонусе? Возможно как-то получить его уже сейчас? – протянув руки, Царев ухмыльнулся, пересаживая меня к себе на колени.
* * *
Остаток дня мы гуляли. Сначала зашли в парк «Ривьера», и я провела Мише небольшую экскурсию, так как это один из самых известных и старых парков в Сочи, его история началась аж сто двадцать лет назад. Мы с тетей раньше любили в нем гулять. Именно в этом парке проходили мои первые пробные фотосессии – тогда я только набивала руку, фотографируя бесплатно.
Потом заглянули на территорию Морпорта, и Царев настоял сделать фото на фоне пришвартованных яхт. Только одним фото Миша не ограничился… Пришлось еще покривляться для совместного селфи, которое он сразу же поставил на заставку телефона.
Покидая территорию Морпорта, мы наткнулись на памятник героям фильма «Бриллиантовая рука» и, по глупой традиции, потерли разные части их тела. Говорят, это приносит удачу. Нам она точно не помешает. Потом мы свернули на улицу Войкова, поужинали в моем любимом ресторанчике «Плакучая ива» и вернулись домой.
Миша заварил чай, позвав меня на очередное свидание – в художественный музей в венском дворце Бельведер. Онлайн. Оказалось, он скачал какое-то приложение, с помощью которого за символическую плату можно было «гулять» по известным картинным галереям мира.
– А это шедевр Климта «Поцелуй», – ровным ласковым голосом просвещал меня «экскурсовод». – Пожалуй, до сих пор остается самым известным поцелуем в живописи.
Положив голову любимому на плечо, я внимательно разглядывала картину, на которой двое влюблённых словно под единым золотым покрывалом обнимались на цветочном лугу. Мужчина целовал женщину в щеку. А вокруг никого. И ничего. Лишь золотой фон.
– Это ведь одна из самых популярных картин Климта? – задумчиво поинтересовалась, когда мой «экскурсовод» приблизил изображение, позволяя лучше рассмотреть детали.
– Да. – Уголки губ Миши дрогнули от улыбки. – Обернутые друг в друга, влюбленные погружены в вечный поцелуй. – Полная гармония… И мир растворяется в мерцании вокруг…
Повернув голову, я залюбовалась сосредоточенным одухотворенным выражением лица Царёва. Чувства мои были такими сокрушительными, что разнесли последние стены, которые я так тщательно выстраивала вокруг своего сердца. А желание прикоснуться, доставить ему наслаждение, стало непреодолимым. Я готова была пойти на преступление, лишь бы только совершить задуманное.
Опустившись перед Мишей на колени, я просунула руку под резинку его штанов, оттянула боксеры, обхватывая уже полуготовый член пальцами.
– Что еще расскажешь про картину «Поцелуй»? М? – взявшись за основание члена, медленно поглаживала его вверх-вниз, повернув руку так, чтобы большой палец мог касаться уздечки.
Собрав мои волосы в кулак, Миша слегка их оттянул, издав горлом срывающийся утробный звук. Его эрекция уже была тверже гранита.
– Кстати, о поцелуях… – поймав потемневший от похоти взгляд «экскурсовода», я сжала губы вокруг его набухшей головки.
Не разрывая зрительного контакта, принялась медленно ее посасывать. Сделав судорожный вздох, любимый обхватил мою голову, заставляя взять его еще глубже.
– Эта картина… была… была… одной из самых любимых… у хиппи.
Глаза Миши были широко раскрыты, прожигали меня осатанелым взглядом.
– Очень интересно… – промурлыкала я, добавляя к ласкам еще и пальцы. – Что-то еще? – облизнулась, невинно хлопая глазками.
– Да, Вики. Впереди у нас самая интересная часть экскурсии… Я хочу, чтобы ты сняла с себя все.
Эпилог
POV Миша
Прошло уже три года… Три. Но я до сих пор не мог в это поверить.
Сидя перед надгробием, я всматривался в его жизнерадостное лицо. Братья с женами уже разъехались, а я остался. Почему-то всегда засиживался около его могилы. Ушел такой молодой. Что за дичайшая несправедливость?
– Эгоистичный ты мудак, какого хера сдох? Почему так рано, Лёвка? Ты должен был бороться! Ты же Царев! – уткнулся я в сгиб локтя лицом.
Горло перехватило. Пиздец. Мне так его не хватало…
Казалось, вместе со смертью брата у меня отказал какой-то жизненноважный орган. В груди рядом с сердцем до сих пор зияла огромная черная дыра. Только благодаря Вике и нашему сыну держался. Однако временами накрывало…
– Знаешь, Лев, иногда я чувствую твое присутствие. Не знаю, как объяснить. Будто ты где-то поблизости. Не там. Здесь. Все еще здесь. Лёва… И это не дает мне покоя. Не могу смириться. Ну никак…
Я помолчал, собираясь с мыслями.
– Вике скоро рожать. Лежит на сохранении. Мучается. Двойня. Две девчонки. Прикинь? – я хмыкнул, вспоминая огромный живот жены. – А Левушка по характеру прямо твоя копия. Кипишной. Дает нам жару. Со дня на день стану многодетным отцом. Не верится… Что тебе еще рассказать? Гвидон, кстати, тот еще сумасшедший папашка! Машке на годик скупил пол детского магазина! Ассоль устроила ему такой разнос… Малышка еще толком не ходит, а он ей уже и велосипед, и самокат, и детский джипарь на дистанционном управлении подогнал… – Я не смог сдержать улыбку, вспоминая недавние именины моей крестницы. – Ассоль еще переживала, что брат не созрел для отцовства. Ну-ну… У Руса с Агнией все хорошо. Вроде. Но ты же знаешь, из них все клешнями тащить надо. Партизаны. Хотя вот недавно обедали с Русом, и он, глядя на Вику, обмолвился, что хочет еще детей, а Агния пока не готова. Открывает очередной филиал танцевальной студии. Вся в работе, деловая колбаса. Вот такие новости… Без тебя херово, Лев. И время не лечит. Будто кусок души выдернули. С мясом. Ну скажи что-нибудь? Чего молчишь? – кинул камнем в надгробие.
Однако черный мрамор ответил безмолвием.
Я просидел на кладбище еще около часа. Просто таращился в его улыбающееся лицо, не вполне отдавая себе отчет, что его больше нет. Нет… А я верил… Упрямо. Глупо. Нелепо. Верил.
– Прошу прощения…
Я вздрогнул, переводя расфокусированный взгляд на привратника. Даже не слышал, как он подошел. Седовласый старик протянул мне белоснежный конверт.
– Что это?
– Вам просили передать.
И исчез так же внезапно, как и появился.
«Михаилу Цареву». Я судорожно вздохнул, вгрызаясь взглядом в буквы, написанные до боли знакомым почерком. Трясущимися руками я разорвал конверт.
– Здорово, Миха! Не ожидал?
Это, сука, розыгрыш?
– Или думал, я проглочу, что вы использовали для памятника самую дерьмовую мою фотографию? Не дождетесь!
Что за…
Я как тот наш фикус
