Наследник моего мужа - Елена Гром
Послышались шаги и мои глаза забегали в поисках места, где можно спрятать свой козырь. Я побежала в туалет и запихнула папку в короб со счётчиками воды.
Я с ознобом по всему телу села на унитаз, прислушиваясь к звукам за дверью. Страшно. Просто невероятно как. Стоит отдать папку Борису, но я пока не готова. Я хотя бы должна ее посмотреть. Сама. Без посторонних.
Глава 41
Достать папку из тайника мне удалось только, когда Борис все-таки вынужден был уехать по делам в город. Я дождалась, когда машина отъедет от ворот клиники. Оставила Ярослава с Мирой и пошла в наш номер.
Рассматривая компромат, я была удивлена, насколько скрупулёзно собрана вся информация. Зачем было устраивать похищение. Зачем нужен был Ярослав, когда, показав это миру, они бы прижали Бориса к стенке. Мне сложно было понять, как быть с этим всем. А главное, если ли у кого копии всего этого кошмара.
Я настолько зачиталась махинациями, которые ежегодно проводит Борис, что не сразу заметила Ярослава, стоящего на пороге.
Мы долго смотрели друг на друга. Я думала о том, что пообещать ему за молчание. А он, наверняка, что попросить.
— Сдашь меня?
— Нет, — покачал он головой и вошел внутрь. Уверенно. Он везде так себя вел. Даже когда приговорен к смерти, он уверен, что этот мир принадлежит ему. — Есть что интересное?
— Много всего. И что делать с этим, я не знаю.
— Вы можете получить развод. Вырастить Миру одна.
— Не слышу радости.
— И я заберу ее у вас, как только ей стукнет шестнадцать.
— Не начинай. Мы думали об этом с Борисом. Ты вырастешь. Появятся увлечения. Другие девушки. Просто Мира первый человек, который отнесся к тебе по-доброму.
— Сравниваете меня с щенком, который просто ластится к ноге новой маленькой хозяйки.
— Это грубо, но верно…
— Раз все хорошо, зачем отправлять меня в военную школу.
— Борис тебе сказал?
— Да, он сказал, что вы так решили. А действительно, кто решил?
Я задумалась, вспоминая момент того, как было принято решение.
— Не помню. Вроде бы Борис сказал, что неплохо было бы подыскать для тебя учителя, а я предложила школу.
— Ясно, — кивает мальчик и уже направляется к двери, но вдруг оборачивается. — В ответ на ваш вопрос, я просто скажу, что при каждом разговоре о Борисе вы упоминаете, что вы что-то решили вместе. То же самое я слышу от него. Всего несколько дней назад все решения принимал он сам.
Я задерживаю дыхание, слушая его, прекрасно понимая, о чем идет речь и почти купаясь в трепетном волнении. Борис изменился? Будет считаться с моим мнением? Будет думать не только о себе? Глупости, конечно, но вдруг.
— Ты этой подсказкой усложнил жизнь себе. Ведь Борис не позволит тебе забрать Миру.
— Верно.
— Не понимаю. Ты говорил…
— У Миры должен быть выбор. Для меня самое важное, чтобы она была счастлива. Чтобы никогда не страдала, как страдаете от отсутствия выбора вы. Я не хочу на нее давить, но, если не будет препятствий в виде отца Миры, я вряд ли смогу долго сдерживаться. И это решение. Держать нас на расстоянии, оно правильное.
— Порой, ты меня пугаешь, — говорю впервые с ним открыто. Он станет частью семьи. И впервые я думаю об этом без ревности и злости. — Говоришь так, словно старше нас всех.
— Просто видел больше. Возраст он ведь не в цифрах, а в том, что видели твои глаза, что испытывало твое тело.
— Точно.
— Вы мне скажите, когда мне уезжать?
— На следующей неделе.
— И соберите все, что раскидали. Если еще не решили, что делать с этими документами, — кивает Ярослав и уходит. А я так и сижу с прямой как палка спиной. Я в комнате одна, но напряжение меня не отпускает. Я могу уйти от Бориса. В таком случае я смогу найти себя, а Мира очень скоро забудет Ярослава. Даже если он однажды ворвется в ее жизнь, то будет чужим человеком.
Я быстро собрала компромат и спрятала в тайник. Провела еще несколько часов в сомнениях, страхах, волнении. Особенно все усилилось, когда приехал Борис и позвал меня на свидание.
— Серьезно?
— Что тебя удивляет? Мире лучше. Проблемы я более-менее решил. Генерала нашли и убили.
— Прекрасное приглашение, приправленное прахом врагов.
Борис улыбается. Если можно, так сказать. Но выглядит довольным. На этом фоне тот факт, что я прячу компромат, кажется еще большее постыдным. С другой стороны, разве может одно приглашение, улыбка исправить все, что происходило ранее.
— Одевайся.
— Во что? — все, что я последнее время надевала, были штаны и футболки. Не до моды и приличий.
Борис кивает на кровать, и я оборачиваюсь. На постели лежит нечто
действительно великолепное. С первого взгляда кажется, что это россыпь звезд, млечный путь, оказавшийся в нашей комнате.
Я мельком смотрю на Бориса, его чуть расстегнутую рубашку, иссини черный костюм. Потом снова на платье, на ощупь оно кажется еще нежнее чем на вид.
— Театр? — понимаю я.
— Я буду ждать тебя внизу.
Он оставляет меня одну. Буквально сгорающую между страхом и желанием посетить настоящий театр. Я не была там три года, с тех пор, как состоянии Миры ухудшилось.
Театр победил, и я довольно быстро нанесла легкий макияж, свернула волосы в свободную шишку и надела-таки этот млечный путь на свое тело, поражаясь тому, как ласково оно его облегает. Не обтягивает, а именно обтекает.
Я захожу к детям и показываю платье, которым действительно впору гордиться.
— Мама! Ты такая красивая! А купишь мне такое платье?
Я рассмеялась и поцеловала мою прелесть. Как же я рада, что к ней вернулось ее умение требовать все, что она видит у других.
— Обязательно.
— И туфли?
— И туфли.
Ярослав хмыкает, опустив взгляд в книгу.
— А ты не смейся. Тебе же меня вести, а куда вы, кстати, идете?
— В театр, моя хорошая. Вернемся поздно, поэтому слушайся медсестру.
— Она кормит меня невкусными таблетками. Можно я сегодня не буду их принимать.
— Можешь, — подает голос Ярослав, перебивая мою мысль. — Если хочешь умереть, можешь делать, что хочешь.
— Дурак, — показывает она ему язык и смотрит на меня. — Иди уже. Но потом расскажешь, в каком платье была принцесса.
— Принцесса?
— Ну а что за
