Его сбежавшая невеста - Любовь Попова
— Ремня бы тебе сынок, — плюхается Ева на диван подпирает подбородок рукой. Тяжело вздыхает. – Завтра приеду, поговорим. Решим, так сказать, конфликт.
— Да ты не торопись. Мы с тобой поговорить всегда успеем, — сказал Данька и Ева отключилась, тупо пялясь в пространство, мимо меня.
— Ева… Ну ведь он прав.
— Ты сломал мне ребенка.
— Я хотел, как лучше. Впервые, наверное за свою жизнь, — сажусь я на диван, и обнимаю ее, пока она тихо льет слезы.
— Да, ты молодец конечно. Просто раньше я была для него авторитетом. Он никогда мне не врал. Я считала, что так будет всегда. Наивно, наверное.
— Ну, не появился бы я, появились бы приятели. Так или иначе, он был стал врать и утаивать, как все нормальные дети. Хотя бы ради того, чтобы защитить тебя.
— Много ли ты знаешь о нормальных детях, — поднимает она заплаканное лицо. – Врать родителями плохо.
— Ну, ты недавно ревела, что твоя правда разрушила твою семью. Так что тут я бы поспорил.
Ева поджимает губы, встает и сжимает кулаки, словно готовая к новой перепалке. Но затем шумно выпускает воздух, со словами:
– Нам бы помыться, как считаешь?
— Да, точно, — вскакиваю я. – Тут кстати есть сауна. Я пока камни нагрею, а ты сообрази нам чего – нибудь перекусить. Лады?
— Лады, — тяжело шагает она на кухню и медленно начинает готовить сэндвичи. Я же тороплюсь и нагреваю сауну, проверяю воду в бочке.
Возвращаюсь на кухню, где Ева уже наливает чай и кивает на стол.
— Садись, пока сыр еще плавленый.
Я тут же прыгаю на стул и почти сразу сметаю три сэндвича, молча наблюдая как медленно Ева дожевывает свой.
— У меня несколько вопросов.
— Хм?
— Я не буду спрашивать откуда ты знаешь Черногорский, язык людей Рашида ты тоже выучил быстро, но вот откуда ты знаешь, как чинить краны, мне интересно. Я еще в тот момент подумала, что сейчас он себя выдаст, но ошиблась.
— Даже не знаю, оскорбиться или возгордиться.
— А варианта просто ответить, нет?
— Я по-твоему беспомощное чмо?
— Ну, когда я пришла в твой дом работать, именно такое впечатление ты произвел.
— Так там народ работал. Зачем я буду их хлеб отбирать?
— Ну, может быть. Но где – то же ты должен был научиться.
— Пойдем, — тяну ее в сауну. – Пока греемся, буду рассказывать.
Она кивает и словно меня рядом нет, спокойно раздевается до гола. Но тут же обматывается простыней и заходит внутрь, садясь от меня подальше.
— Ты еще на стенку залезь, а то сильно близко.
— Это я, чтобы наш разговор был продуктивным, а не перешел на темы ниже пояса.
— Чем плохи темы ниже пояса, спокойно снимаю трусы, чем сразу привлекаю к себе внимание. Ева сглатывает, отворачивается.
— Ничем. Просто ты обещал…
— Ладно, ладно, — прячу уже достаточно приподнятый член и все равно сажусь рядом с Евой, чтобы не смела держаться от меня подальше. Поливаю камни водой, пуская в небольшое помещение пар.
— После нашего с тобой рандеву отец вместо того, чтобы похвалить меня, отправил меня в Штаты. Я был конечно рад, давно мечтал там учиться. С языками кстати проблем у меня никогда не было. Ну вот я приезжаю в страну надежд. Думал учеба будет, девки, тачки. Короче все по высшему разряду.
— Так говоришь, как будто все было не так.
— Ну, учебу отец мне действительно оплатил. А вот денег не дал.
— В смысле? Совсем?
— Ага, совсем. Отрубил все свои телефоны, закрыл счета. В моем кармане оставалось сто баксов. Я тогда вообще в шоке был. Впервые остался с голым задом.
— Могу себе представить, — поджимает она губы, но я вижу, как ей хочется рассмеяться.
— Эй, мне действительно было страшно.
— А мне кажется, что ты это заслужил.
— Но так-то оно может и так. Только в тот момент мне это казалось настоящим предательством. У меня даже на обратный билет денег не было.
— И как ты выкрутился?
— Продал свои шмотки, переоделся обычные из сэконд хэнда, поселился в клоповнике, где меня в первый же день прессанули негры. Но драться я умел, так что мне предложили пойти подраться за деньги в ночном клубе. Вариантов особо не было, и я согласился. Ночью дрался, утром учился. Так что кран, Ева, мне пришлось учиться чинить самому.
— И ты этим очень гордишься, — замечает она с улыбкой.
— Да. Я вообще, когда даже накопил на билет обратный, не стал уезжать и с отца что – то требовать. Я начал разводить народ на бабки, спорить, проверять телок на верность. Короче, крутился как мог. Только спустя два года мне позвонил отец и спросил, жив ли я вообще ну и сообщил, что Ника пропала.
— И ты вернулся.
— Да, я должен был выяснить все. Отцу плевать на нас, это было ясно.
— Мне очень…
— Не надо. Смысл жалеть. Родителей не выбирают. Хотя мне уже кажется, что и жену не выбирают, — поворачиваюсь к Еве, и тяну руку к узлу, который так и норовит распустится. – Мне кажется, тебе это мешает.
— Нет, мне вполне комфортно, — облизывает она пересохшие губы и переводит взгляд на бугор, который образовался между моих ног. Елозит попкой, но не дает мне узел, продолжая держать его.
— Зачем ты врешь? Чего стесняешься?
— Харитон. Мы пришли в сауну греться, а если ты снимешь с меня простыню…
— То согреемся мы гораздо быстрее.
— Но ведь мы можем еще поговорить. Обсудить, почему ты такой засранец.
— Так это потому что у меня велосипеда не было, — скалюсь во все тридцать два и дергаю простынь, оставляя Еву обнаженной, задыхающейся. – Ну что ты дрожишь, словно я тебя насиловать буду. Я всего лишь хотел попросить твоей помощи.
— Да что ты?
Достаю масло и вкладываю ей в руку. Затем просто стелю простынь и ложусь на живот.
— Спина так напряжена, ты не могла бы…
— Конечно! – с энтузиазмом спрыгивает она и обильно поливает мне спину. Намазывает. Долго, тщательно, пока член сверлит в дереве дыру. Как вообще можно выдержать на себе ее руки?
— Грудь
