Бесценная белая женщина - Кира Фарди
Несмотря на то, что уже было взрослой и самостоятельной женщиной, как дело приближалось к постели, всегда вспоминала слова мамы:
— Наташенька, хороший мужчина не тот, кто предлагает усладу на одну ночь, а тот, кто способен за это наслаждение нести ответственность.
— Мама, ну, насмешила! Кто сейчас берет ответственность за отношения. Одним днем легче жить,
— весело смеялась Наташа.
Но мама оказалась права. Как-то получалось, что все попытки Наташи завести себе мужчину, сводились к нулю. Нет, девственницей она не была — это уж совсем нонсенс в современной жизни. Еще студенткой, на одной из вечеринок, лишил ее этого божественного дара подвыпивший однокурсник Женька Киселев. Он лежал на ней, дергая тощим задом, а Наташе хотелось в голос смеяться. До истерики. До воя во все горло. Даже боли не чувствовала. А когда Женька захлюпал носом от восторга, оттолкнула его от себя, испугавшись, что его незащищенное презервативом семя зародит в ней новую жизнь.
Ирония в том, что Женька как раз мог и хотел взять ответственность за свой поступок, да вот только Наташе он был не нужен.
— Ну, я вам сейчас устрою райскую жизнь! — шептала Наташа и старательно намазывала лаком пол у двери в соседнюю комнату.
Сначала возила кисточкой, получая истинное наслаждение от процесса, а потом решила ускориться. Вылила всю бутылочку на пол, кое-как размазала и сверху густо насыпала крупы. Встала и удовлетворенно оглядела результат своего труда. Пятно получилось знатное. Теоретически, человек, ступив ногой на колючие и скользкие зерна, должен был дернуться, попытаться найти чистое место, потерять равновесие и упасть. Ну, а как случится в действительности, один Бог знает. Наташа даже немного пожалела, что не увидит.
Закончив работу, она наклонилась, чтобы забрать свои вещи и идти к выходу. Только сейчас она поняла, что не слышит храпа. Замерла. Приложила ухо к двери. Ни звука! Спиной она сделала два шага назад, наткнулась на кровать. Вскрикнула от боли. Испугалась, что разбудит Демина и Марину. Закрыла рот ладонью и подняла глаза: в просвете стоял Данила в одних трусах и, полусонно щуря глаза, смотрел на нее.
— Ик! — икнула Наташа.
— Ты куда?
— Я-я-я, ик, — к себе, — и рванула к выходу.
— Зря. Не выйдешь! — крикнул вслед Демин.
— Пошел ты, ик! Лесом!
Наташе до его слов нет дела. Вот она уже в коридорчике, дергает ручку, но та не поддается. Слышит: Демин бросился за ней. Грохот. Звон. За ним отборный мат.
— Ха, попался!
Наташа трясущимися руками теребит ручку, но открыть дверь не может.
— Твою мать! Выпусти меня отсюда! Помогите! Спасите!
Демин подлетел сзади и зажал ей рот одной рукой, а другой схватил за талию. Наташа отбивалась ногами, руками, мычала проклятия, но особого вреда врагу не приносила: Демин был сильнее и мощнее ее раза в три, не меньше. Он бросил ее на кровать и прижал к матрасу.
«Сейчас изнасилует!» — испуганной птицей метнулась мысль.
Она с удвоенной силой стала бороться. Чтобы удержать на месте разъяренную фурию, Демину пришлось схватить ее двумя руками.
— Помогите! Насильник! — сразу снова закричала она.
— Наташка, опомнись! Я тебя не трону, отпущу сразу, как только перестанешь кричать.
Но она его не слышала. Паника полностью затуманила ее сознание. Наташа приподняла голову и впилась зубами в плечо мужчины. Тот вскочил.
— Ты сошла с ума! Совсем сбрендила? — выкрикнул Демин. — Кто к тебе пристает? Какой насильник? Зачем мне баб насиловать? Они сами ко мне липнут. Очнись, Золотарева!
Только сейчас Наташа начала приходить в себя и включаться в действительность. Пелена с глаз упала, зрение, затуманенное слезами, прояснилось. Прояснилось и сознание. Она лежала на кровати, а над ней нависал Демин с перекошенным лицом.
Наташа отодвинула его, села и обвела взглядом номер. В комнате, где она ночевала, был страшный беспорядок. Демин все же поскользнулся на рассыпанной крупе и упал, опрокинув кресло и стянув на пол настольную лампу. Она осколками усыпала все вокруг. Один даже застрял в волосах Данилы. В открытую дверь спальни Наташа видела расправленную широкую кровать. Пустую. Марины в номере не было.
Наташа перевела взгляд на Демина. Тот стоял рядом и молчал. Выглядел он ужасно. Данила растирал плечо, на котором краснели следы зубов, на лбу наливалась шишка, на щеке алела царапина. Из пореза на ступне сочилась кровь.
— У тебя кровь, — дрожащим голосом просипела Наташа. Потом откашлялась и повторила громче.
— Гляди, у тебя на ноге кровь.
— А себя ты в зеркало видела? Медуза Горгона! — сердито прошипел Демин. — Устроила тут представление! Недотрога, мать твою!
— Что ругаешься! Я бы на твою реакцию посмотрела, если бы тебя вот так схватили и бросили на кровать. Да еще и рот зажали. Что я еще могла подумать!
— Золотарева, почему от тебя одни неприятности? Часа не проходит, чтобы ты что-нибудь не учудила. Посмотри на пол. Что ты здесь устроила? Это что такое? — Данила показал рукой вниз.
— Крупа, — потупила глаза Наташа, чувствуя, что заливается краской.
— Скажи, зачем ты ее рассыпала? Нет, погоди, — Демин наклонился и потрогал пальцем крупинки.
— Они что, приклеены?
— Да, лаком, — Наташа скромно покосилась в сторону.
Демин вытаращил глаза, поднял руку и покрутил пальцем у виска. Страх неожиданно пропал, испарился, будто его метлой прогнали. Наташа подняла глаза на Данилу, столкнулась с ним взглядом и прыснула, зажав ладошкой рот.
— Что-о-о! ты еще и смеешься? Что за детская месть?
— Посмотри на себя, ты на чучело похож, — Наташа уже смеялась в голос. Она захлебывалась, давилась смехом, икала.
Демин сначала недоуменно глядел на беснующуюся Золотареву, потом махнул рукой, мол, что с дурочки возьмешь, и пошел в
