Кетти Слейк - Лунная дорожка счастья
— Барт усмехнулся. — Но он, негодяй, гнался за моей девушкой.
Они шагали, глядя друг другу в глаза и читая в них ответы на невысказанные вопросы. Влюбленные совсем забыли про ловцов сусликов, которым передалась их беззаботность, и теперь осторожно крадущихся позади, пока Борода не крикнул:
— Эй! Хотите влезть в колючки?
И они увидали, что чуть не забрели в заросли коварной акации, известной под названием «кошачьи коготки». Барт и Кристина рассмеялись и весело пошли с молодыми людьми.
Дойдя до Стоун Хауса, они увидели машину Хелен Фарренс, припаркованную у задней двери. Она встретила их сердито.
— Где вы были? Я чуть с ума не сошла, волнуясь за вас! Никого нет, и эта собака не впускает меня, а теперь вы тут гуляете как ни в чем не бывало.
— Ха, — Барт подмигнул Кристине, — интересно, она уже знает?
— Что я должна знать? Барт, если сию же минуту не расскажешь мне…
— И где вы пропадали? — пропустил мимо ушей Барт ее вопрос. — Вы ведь собирались вернуться сюда после обеда.
Хелен озадаченно уставилась на него.
— Разве вы не были в конторе? Я там оставила записку, когда не смогла найти ни Джима, ни Ли.
Барт молча покачал головой, сбитый с толку.
— Тогда интересно, чувствует ли Джим, что он отец? — вдруг хохотнула Хелен.
У Барта прямо-таки отвисла челюсть.
— Отец? Но ведь это должно было случиться в следующем месяце.
Миссис Фарренс только засмеялась.
— Это знаем мы, но не ребенок.
Хелен привезла к Бродски рецепт, как раз в это время у Шейлы начались схватки. Хелен отвезла ее в больницу и ждала пока не кончатся роды; ребенок появился на свет около четырех часов. И Хелен сразу поспешила к Кристине рассказать ей все и убедиться, что все в порядке. Но Кристины не оказалось дома.
— Так где вы были? — закончила Хелен.
Барт рассказал ей все, что произошло, Хелен, изумленная и довольная, приготовила кофе, а Кристина достала бутылку бренди.
Затем настала очередь рассказывать сусликовцам. Их неучтивость, как поняла теперь Кристина, проистекала не от высокомерия, а от раздражения из-за вмешательства всех в их собственные занятия.
Они вышли на закате понаблюдать ночную жизнь сусликов. Потихоньку бродили вокруг высохшего озера — все больше ползали, — не замечаемые лесничими, и сами не видя их и ничего не подозревая, пока не услышали самолет и не увидели, как он заходит на посадку. Естественно, суслики при шуме сразу разбежались. Борода и Усы почувствовали справедливое негодование и не преминули его выразить.
— Если бы мы знали, что там будут свистеть пули, — сказали они чуть не хором, — мы бы не сунулись.
— Я рад тому, что вы появились, — сказал Барт. — Вы дали возможность Кристине скрыться, а мне — случай пригвоздить того сукина сына.
— Ну, думаю, вы нашли бы другую возможность, если бы это было необходимо, — вставила Хелен, хитро поглядывая на него и Кристину.
В глазах Барта уже плясали искорки ирландского юмора, которые так хотела видеть Кристина, но сейчас она их не заметила. Она еще мучилась горькими размышлениями о Хейле, его истинном «я», так долго и хитро скрываемом. Видимо, только в стрессовых ситуациях раскрывается истинная натура, обнажается внутренняя сущность, здоровая или гнилая.
— Антонио, должно быть, напал на след Хокинсов, — сказала она, — думаю, он подозревал и Хейла тоже, а заодно, наверно, и меня. Я искренне надеюсь, он успел узнать, что у меня нет ничего общего с убийцами.
Никто из них уже никогда не узнает, о чем думал в последние часы и минуты своей жизни Антонио Альварадо. Каждый задумчиво смотрел в свой кофе, словно в затуманенное зеркало. Затем Хелен проворно встала.
— Ну, мне пора восвояси.
Борода и Усы засобирались. Только Барт неподвижно сидел с недопитой чашечкой кофе.
Эпилог
Кристина не отрывала глаз от ясной далекой луны, плывущей на фоне своей волшебной декорации, размышляла об уродстве и зле, которые она озаряла: о своем дяде, о Фрэде Бегли и Антонио Альварадо, погибших из-за стремления Хейла к богатству и власти. Думала о своей почти сказочной внутренней свободе. Ей казалось, что Стоун Хаус и мир вокруг радуются наступившей наконец безопасности. Потом поняла, что никакие злые людские деяния не могут разрушить неуязвимое величие и спокойствие пустыни, и ничто не может обесценить человеческую жизнь.
Оставшись одни, Кристина с Бартом приготовили еще кофе с бренди и сели в патио, наблюдая, как Горнист обнюхивает двор. Чашки давно опустели, пес, свернувшись, дремал у их ног. У Кристины от усталости слегка кружилась голова, но ни разу в жизни она не чувствовала себя счастливее, чем сейчас.
Немного погодя она снова вернулась к недавнему прошлому.
— Мне бы все это понять раньше.
— После всего, что тебе пришлось испытать, чудо, что ты смогла догадаться о Хокинсах. И потом ты у меня такая храбрая, любовь моя.
Кристина с благодарностью погладила его по щеке и, все еще мучая себя угрызениями совести, возразила:
— Если б я хорошенько подумала, то давно бы поняла, что с Кэлом и Эмми что-то не так. Рабочие люди, а живут так, словно судьба улыбнулась им: новый шикарный автомобиль, трейлер, драгоценности — все это страшно дорогое. А когда Горнист нашел подшипник, мне бы тотчас вспомнить рогатку Кэла… Да, жестокой может быть улыбка фортуны.
— Но и благосклонной, — перебил ее Барт.
Кристина умолкла и взглянула на Барта сияющими глазами, их потерянное выражение покидало ее навсегда. Ее взгляд светился в ответ безграничной любовью.
Кристина робко и нежно прижалась к его руке. Барт закрыл ей рот страстным поцелуем.
«Так и должно быть, и так у нас будет всегда», — подумали они оба.
Их тела напряглись, наполняясь чудодейственным желанием обладать друг другом.
Луна, прежде смотревшая на пустыню холодно и даже зловеще, теперь окутала ее мягкой таинственно-мерцающей красотой. Казалось, что свет полнолуния — как и фортуна — может быть добрым и ласковым или равнодушным и разъяренным.
Три загадочных смерти… у пещеры, в доме, на скале… Любовь и коварство, щедрость и алчность, честность и предательство, убийства и возмездие — все переплелось в этом романе с детективным сюжетом, действие которого происходит вокруг маленького ранчо на территории Национального заповедника.
Естественная красота пустыни, благородство и достоинство людей, ее сохраняющих, противопоставлены автором миру городской суеты, в котором гордыня и жадность, погоня за богатством и самоутверждением приводят к преступлению.
