Луанн Райс - На десятом небе
– Майк сделал это, когда ему было шесть лет.
– Молодец, – улыбнулся Уилл.
– Надо же, отец сберег ее.
– А что тебя удивляет?
– Он был так суров, – сказала Сара, – я всегда думала, что он выбрасывает наши подарки.
– Почему? – удивился Уилл. – Судя по тому, как он живет здесь, сохранено все, связанное с прошлым, с тобой.
Сара не ответила. Она осмотрелась вокруг, признавая, что Уилл был прав. Может быть, она думала так, потому что чувствовала себя выброшенной из жизни? Потому что ее отцу не понравилось, что она сбежала с острова в Бостон, что она забеременела, даже не успев предстать пред алтарем? Глядя на звезду Майка, она поняла: отец не вычеркивал ее из жизни. Она бросила все сама.
– Я была слишком несправедлива к нему, – задумчиво произнесла Сара.
– Нет, ты несправедлива к себе самой! – ответил Уилл.
Она подняла голову и взглянула на него. Больше всего на свете ей хотелось слушать этого человека, который, казалось, так хорошо знает ее и может объяснить ей все о ней самой. Ее сердце забилось чаще, а боль в спине стала еще сильнее.
– Мне кажется, что ты просто не веришь в любовь. Они любят тебя, но не умеют показать это так, чтобы ты поняла.
– Но если я не замечаю этого, то как могу быть уверена в том, что это так? – спросила Сара.
Уилл взял ее лицо в ладони и серьезно заглянул в глаза. Она улыбнулась ему. Медленно убегали секунды.
– Ты что? – наконец не выдержав, засмеялась она.
– Я только хотел убедиться, что ты это видишь, – ответил Уилл.
– Что вижу?
– Что я здесь, – шепнул он.
Майк перешел вброд небольшую запруду, постепенно заполняя мешок водорослями. Холод проникал сквозь резину сапог, но это было мелочью по сравнению с купанием в замерзшем пруду. Его совсем не интересовали лобстеры, но иногда он подумывал о том, чтобы стать океанографом. Он хотел изучать приливы и отливы, течения, лобстеров и китов. Разобраться, почему побережье в Мэне каменистое, а во Флориде – песчаное. Он хотел воспользоваться информацией, которая нужна каждому ловцу лобстеров, но совершенно для других целей.
Майк мечтал о многом. Дедушка выписывал журнал «Нэшнл Джиографик», и внук проводил за ним многие часы. Он узнал, что существует такая профессия, как культурная антропология, и она его очень увлекла. Ты изучаешь традиции и обычаи разных групп людей, выясняешь, почему они живут так, а не иначе. Майку казалось, что это будет круто – наблюдать за жизнью ловцов лобстеров на острове, а потом сравнивать их с такими же ловцами на Матиникусе.
А может быть, ему стоит стать фермером и разводить гусей, работать на земле. Продавать птицу и одеяла, продлить жизнь семейного ремесла.
– Эй! – окликнул его дед, опекающий Сьюзан. – Сюда!
Она брела, как пьяная, прямо по покрытой ледком заводи и пыталась вытянуть шею, чтобы разглядеть, на что он указывает.
– Мидии, – запыхавшись, сказала она.
– Самая большая колония на острове. Никому не рассказывай, – предупредил ее дедушка.
Майк улыбнулся. Его дед был просто замечательным. Он управлял своей землей, как король. Он знал, где что находится, и обихаживал каждую крупицу своего имущества как настоящий рачительный хозяин. Прошлой весной он показал Майку заросли папоротника в тенистой части болота. Они плотно свились между собой и были скрыты от постороннего взгляда. Они срезали несколько побегов, пожарили их на масле и вкусно пообедали. В октябре они отправились в лес на поиски лисичек, маленьких золотистых грибочков, которые Майк принял бы за поганки, если бы дед не показал, в чем их отличие.
– Хорошая еда, – сказал дед, подавая ему лисички. Потом дал ему поганку и объяснил: – А от этой у тебя сведет живот, и ты умрешь.
Когда они вернулись домой, тетя Бэсс пожарила лисички в сметане и подала их на горячих тостах. Теперь Майк знал, какой вкус у этих грибов.
Мидии были сине-черные, цвета вечернего неба. Каждый взял по нескольку штук, и они положили их в отдельную корзину, чтобы не смешивать с водорослями.
Майк знал, что все это может принадлежать ему. Сбор мидий на краю Атлантики, две сотни акров холмистой местности, поросшей соснами, белый дом, где жила его семья уже сотню лет.
– Смотрите! – закричал дедушка, указывая на небо. Оно переливалось и сверкало всеми красками.
– Что это? – благоговейно спросила Сьюзан.
– Ты раньше никогда не видела? – спросил дедушка.
Она молча помотала головой.
Эти цветные всполохи были похожи на рождественские елки, качающие ветвями под порывами ветра. Если он станет океанологом, то сможет изучать и это явление природы. Он будет специалистом по течениям северного Мэна, по всякой морской живности и даже по атмосферным явлениям, и это будет честная игра. Интересно, а есть ли в колледже Марселлуса программы по океанографии? В Корнеле они точно есть.
– Да что же это? – снова спросила Сьюзан.
– Северные огни, – ответил Майк, глядя поверх крыши дома, – полярное сияние.
– Не может быть! – возразила Сноу.
– Да, – подтвердил дед.
Его голос излучал довольство, будто он устроил это специально к их приезду. Если Майк станет антропологом, то сможет включить в свое исследование и деда. Старые фермеры штата Мэн и их образ жизни. Майк сможет написать целую книгу о своем деде.
– Северное сияние! О господи! – потрясенно произнесла Сьюзан.
Она отвернула обшлаг рукава куртки и взглянула на часы, но было уже довольно темно, чтобы разглядеть стрелки.
– Что ты там разглядываешь у себя на руке? – спросил дедушка сердито. – Зрелище у тебя над головой!
– Я хочу узнать, сколько сейчас… – сказала Сноу.
Майк подошел к ней. Сара подарила ему «Таймекс Индиго» на пятнадцатилетие. Надо было всего лишь нажать на кнопку, и на циферблате загорались голубые цифры. Он подсунул руку с часами прямо ей под нос.
– Восемнадцать сотен часов! – воскликнула она. Я впервые увидела северное сияние в восемнадцать сотен часов тридцатого ноября!
Эта девчонка была просто невероятной. Когда Майк увидел ее впервые, ему показалось, что на голову рухнула кирпичная стена, и теперь это опять повторилось.
– Восемнадцать сотен часов, – повторил он, и подумал, как это здорово, знать девчонку, которая говорит, как настоящий моряк.
– Пойду, позову остальных, – сказал дедушка, направляясь к дому.
Сьюзан осталась возле Майка, и он наклонился, чтобы поцеловать ее. Она вцепилась в рукава его куртки своими тонкими руками и повисла на нем так, будто ее не держали ноги. Полярное сияние было забыто: Майк видел звезды.
Вся семья вышла на улицу, чтобы посмотреть на северное сияние, но, к счастью, никто не умел читать чужих мыслей. А Сьюзан между тем думала: «Мой первый поцелуй, первый поцелуй! Майк Талбот, миссис Майкл Талбот». Она стояла между Сарой и своим отцом, всего в нескольких шагах от Майка, и на лице сияла улыбка.
