Глафира Душа - Привет, Ангел
– Похоже, ты права… Вон я сколько пыталась Юрика уговорить: и на лечение, и на кодирование… Ничего не помогало. Прыгала вокруг него, а он как пил, так и продолжал пить. И никакого толка от моих прыжков.
– Ну здесь немного другая ситуация, – возразила Катя. – Все-таки алкоголизм считается заболеванием… Он, может, и рад остановиться, да не получается…
– Ты еще начни его защищать! – вскинулась Маша.
– Нет, нет, Машенька! Я на твоей стороне. И вообще ты молодец: нашла в себе силы пересмотреть взгляд на жизнь!
– Слушай, Кать! Только честно. Вот ты сказала: «Никто не нравится». Значит, на мужиков ты все-таки смотришь…
– Ну… смотрю… иногда, – смутилась та.
– А чего ты стесняешься? И правильно делаешь! Тебе-то наверняка многие внимание уделяют.
– Бывает. – Катя даже улыбнулась при приятном воспоминании. – Тут один повадился в магазин ко мне приходить. Я же там редко бываю. В основном в офисе. Так он через девчонок-продавцов передает мне то букеты, то конфеты… А тут, представляешь, на днях целую коробку колгот купил – двадцать штук!
– Вот это да!
– Узнал у девчонок мою любимую модель, мой размер и целую коробку оплатил и на прилавке оставил: для вашей, говорит, прекрасной хозяйки! Приятно, конечно! Вот, казалось бы, никакой проблемы у меня с колготами нет. Более того, я сама ими торгую, а вот сделал мужчина подарок – и так радостно!
– Кать, а может, тебе почаще в магазине бывать. Вдруг встретишь его?
– Это что, по-твоему, я должна то и дело в торговый зал выглядывать: зайдет—не зайдет? Нет, это вряд ли!
– А вдруг бы он тебе понравился? Глядишь, отвлеклась бы от своих грустных мыслей?
– Ладно, посмотрим! Спасибо тебе, Маш!
– За что «спасибо»? Пришла, помогла с уборкой! Это тебе спасибо!
– Ладно, пойду я! Ты Леночке привет от меня передай! И Юре тоже!
Маша проводила подругу и долго еще сидела одна на кухне, в оцепенении замерев над пустой чашкой: вот уж у кого, у кого, а у Кати проблемы в семейной жизни представить себе было немыслимо! И вправду такая прекрасная семья, такая идеальная пара! Пример для подражания! Эталон! И на тебе! Бедная Катька!
Кв. 24
Конечно, Ира с Валерой помирились. Не сразу, не вдруг, но отношения наладились, хотя тему финансов они избегали. Валера – потому что понимал волнение Иры: цены на квартиры растут с каждым днем. Ирка, и правда, во всем себе отказывает во имя высокой цели… А Ира – потому что чувствовала, что перегнула палку со своей экономностью и не смогла достойно поддержать друга в беде. А ведь это ни на каких весах не взвесишь: дружбу и деньги.
Каждый мог повиниться, хотел бы повиниться, но оба предпочли обойти эту тему молчанием.
Валера оплатил в бухгалтерии больницы стоимость операции, отблагодарил врача. К Юрке заходить в палату не стал: во-первых, и не пускали пока, а во-вторых, было стыдно. Было так стыдно, что он даже на время утратил было свой веселый нрав, почти не улыбался и на работе вызвал массу вопросов у шефа: не болен ли, не случилось ли чего, все ли дома нормально и прочее. Валера сослался на переживание за здоровье друга, что в общем-то и было правдой.
Юра очень медленно, с большим трудом приходил в себя. Процесс выздоровления затягивался. Валера переживал еще и за то, что сиделка была им оплачена только на неделю, а недели явно будет мало. Придется еще принимать участие в оплате. Короче, сплошные проблемы.
Маша к ним теперь почти не заходит. Понятное дело, обиделась. Даже не обиделась. Правильнее сказать, разочаровалась, видимо, в своих соседях. Ну это ладно! Лишь бы Юрка выкарабкался, а там… время все поправит.
И вдруг Валера поймал себя на мысли, что думает о Маше, вспоминает ее ту… трепетную, открытую, горячую… И такое щемящее чувство сжало сердце! Так заколотилась какая-то жилка внутри! Вот это да! Да ведь он скучает! Как бы он ни обманывал себя, как бы ни хорохорился, как бы ни кичился перед самим собой, ан нет: Валера думал о ней, помнил и, пожалуй, желал. Давно в его любовных историях не было такого яркого всплеска внезапной страсти, жгущего желания и столь ярко выраженной пикантной ситуации. И еще он вспомнил, как Машка плакала у них в квартире, билась в истерике, когда с Юркой случилось… А потом затихла в его руках – сразу затихла, доверчиво, по-детски, еще продолжая дрожать, но уже успокаиваясь.
Ему даже показалось, что она ждала от него какого-то подобного шага: объятия ли, рукопожатия ли… И когда он прижал ее к себе – по-дружески, на глазах у всей семьи, не имея под этим ничего лично-интимного, то почувствовал: она не забыла ни его объятий, ни его шепота, ни его порыва…
Кв. 78
Наташка прибежала из школы взбудораженная:
– Мам, как хорошо, что ты дома! А почему, кстати? Приболела?
– Нет, дочечка! На обед заехала. Давай со мной к столу.
– Ой, я совсем не хочу. Только что в школе пообедала. Мам, у меня такая новость! Такая новость!
– Какая же?
– У Ольги Волковой мама братика родила! Ольга даже в школу сегодня не пришла, поехала маму навещать в роддом.
– Да? – Катя искренне удивилась. – Вот это и правда новость!
Мама Ольги Волковой была довольно современной женщиной. При разводе с бывшим мужем, отцом Ольги, ей достался кое-какой бизнес, и она успешно с ним справлялась. Всегда подтянутая, по-спортивному подвижная, динамичная, модно одетая… Пару лет назад она вышла замуж вторично. Муж настаивал на ребенке, и она решилась.
Катя стала расспрашивать дочку о подробностях, но девочка была переполнена скорее эмоциями, чем информацией, и поэтому только восклицала и восторгалась.
А Катю опять кольнуло неприятное чувство, опять всколыхнулась тревога по поводу непонятных отношений с Андреем. Захотелось поговорить с ним. Прямо сейчас.
Она набрала номер. Но телефон был переключен на секретаря, которая в меру вежливо, в меру сухо сообщила, что Андрей Ефимович в настоящее время находится на совете директоров и вряд ли освободится в ближайшие полтора-два часа. Спасибо. До свидания.
Вот и поговорили.
Наташка убежала к себе в комнату. Звонки девчонкам, уроки, сборы на прогулку. Не до матери.
Катя вяло присела к столу. Аппетит пропал. Она давно знала за собой зависимость аппетита от настроения. Поэтому в периоды переживаний заметно худела. Таких моментов в ее жизни было немного, но все же случались иногда. И она отметила такую закономерность. Кто-то, волнуясь, начинает есть больше, как будто заедая неприятности и переживания или находя в процессе еды утраченную радость жизни. Катя же, наоборот, теряла всякий интерес к еде. В последнее время она все чаще отказывалась то от одного блюда, то от другого. Обед вполне мог ограничиться чаем или яблоком. И сейчас, глядя на дымящийся суп, на яркий, сочный овощной салат, Катя поняла: нет. Не сможет она есть. Бросила пару мандаринов в сумку и, дав указания помощнице по хозяйству, заторопилась на работу.
