Юджиния Райли - Любовники и прочие безумцы
— Приехали, — объявил Чарлз у ворот роскошного кооператива, состоявшего из симпатичных зданий с желтыми оштукатуренными стенами и зелеными черепичными крышами.
— Здесь очень мило, — заметила Тереза.
Чарлз притормозил и набрал на кнопочной панели код.
— На первое время сойдет, а потом, может быть, подвернется что-нибудь получше, — сказал он.
— Ты слишком взыскателен.
Железные ворота плавно открылись. Он въехал во двор, завернул за первое здание и, оставив машину под навесом, повел Терезу в дом.
— Bay! — восхищенно вскричала она, когда он распахнул перед ней дверь, и они спустились по мраморным плитам вестибюля в огромную гостиную с бежевым ковровым покрытием, современными диванами из коричневой замши, яркими абстрактными картинами на морскую тему, куполообразным потолком и высоким оштукатуренным камином. Дальше виднелась столовая с красивым стеклянным столом и дорогими модными стульями.
Она взглянула на Чарлза, удивленно вскинув брови:
— Я вижу, ты любишь роскошь?
— Мне нравится жить в изысканном окружении.
Она сморщила носик:
— Тогда забудь обо мне.
Он шагнул ближе и обнял ее.
— Ты несправедлива к себе, Тесс. Для меня ты самая изысканная… и загадочная женщина на свете.
— Неужели?
Чарлз достал из кармана ключи.
— Пойду, загляну в почтовый ящик. — Он указал на дверь в дальнем конце комнаты. — Если хочешь, можешь пока позвонить Суинсону и Робинсону. Телефон в спальне, на ночном столике…
— Пытаешься заманить меня в свою спальню? — перебила его Тереза.
Он лукаво прищурился:
— Это было бы неплохо. — Она хотела возмутиться, но он поднял руку: — Дослушай меня, пожалуйста. Телефонный справочник Хьюстона в выдвижном ящике у кровати.
— Хороший предлог, — усмехнулась она. Чарлз нагнулся и быстро поцеловал ее в губы.
— С тобой мне не нужны никакие предлоги, милая.
Он отошел, но она окликнула его:
— Да, кстати, а где фотографии?
Он удивленно обернулся:
— Какие еще фотографии?
— На которых запечатлена я с твоим отцом.
— Ах эти! — Он заморгал. — Постой, куда же я их дел?
— Вот именно — куда? — ехидно повторила она.
— Потом вспомню. — Он послал ей воздушный поцелуй и ушел, насвистывая веселый мотивчик.
Тереза покачала головой, но губы ее растянулись в невольной улыбке. Проскользнув в спальню, она включила свет и увидела широченную кровать, застеленную травянисто-зеленым покрывалом, под которым, как и следовало ожидать, оказались атласные кремовые простыни.
— Ах ты, повеса! — пробормотала Тереза.
Она поправила покрывало, отвернулась от кровати — и обомлела. На ночном столике стояли фотографии красоток. Здесь были самые разные женщины: блондинки, брюнетки, шатенки — по меньшей мере восемь портретов в изящных модных рамках, выстроенных в аккуратную линию.
Терезу захлестнуло горячей волной ревности. У этого парня нет никакого стыда!
Разгневанная, она плюхнулась на кровать, нашла телефонный справочник и стала звонить, мрачно поглядывая на фотографии.
— Ну, как успехи, милая?
Она обернулась. Чарлз стоял, небрежно привалившись к косяку двери, как всегда неотразимый и сексуальный. Ей хотелось наброситься на него и задушить голыми руками, но она подавила в себе кровожадные инстинкты и сухо ответила:
— У Суинсона опять сработал автоответчик… или голосовая почта. А Робинсона нет в конторе. Он взял недельный отпуск.
— Ага! — обрадовался Чарлз. — Говоришь, Робинсон в отпуске? Очень подозрительно…
Тереза не выдержала и сердито вскочила с кровати.
— Ну конечно! Робинсон в отпуске — значит, он маньяк и серийный убийца! Кстати, о подозрительном… Что это такое? — Она сердито кивнула на ряд портретов.
Он смутился. — Это?
— Да, это! Коллекция твоих трофеев?
Он старался не встречаться с ней взглядом.
— Ну что я могу сказать, Тесс? Мне всегда нравились женщины.
— Бабник! — Голос ее задрожал.
— Перестань, Тесс. Ты лучше других знаешь, что дамы не в силах противиться моим чарам.
Она оттолкнула его.
— Ты слишком самоуверен!
— Не волнуйся, все это уже в прошлом.
Она снова кивнула на фотографии:
— Тогда какого черта ты выставил их на своем туалетном столике?
Чарлз засмеялся:
— А ты, оказывается, ревнива.
— Все, я ухожу! — Она метнулась к двери. Он схватил ее за руку.
— Погоди. — Она упиралась, но он легко подтащил ее к столику и одним движением руки смахнул все портреты.
Рамки с шумом посыпались на пол.
— О Боже, Чарлз! — простонала Тереза, скривившись.
— Люблю звук бьющегося стекла, — объявил он, очень довольный собой, и обнял Терезу. — И запомни: ты единственная женщина, которую я хочу видеть на своем туалетном столике. — Он обхватил ее за талию, усадил на столик, и руки его заскользили по ее телу.
— Не надо, Чарлз…
Он нежно покусывал ее шею.
— Не сердись, Тесс, прошу тебя. Мы нужны друг другу.
Она попыталась вырваться.
— Оставь меня в покое! Иди, ласкай своих шлюх!
Он усмехнулся, поцеловал ее в щеку, потом в ушко.
— Успокойся, милая. Я исправлюсь, вот увидишь. Кстати, хочешь мне помочь?
— В чем?
— Принять душ и побриться.
— Ты шутишь?
Но он уже снял ее со столика и потащил к двери ванной.
— Сейчас ты увидишь, почему я арендовал этот дом.
— А ты отдашь мне на хранение свою бритву?
Он засмеялся:
— Ты неисправима, Тесс.
— Кто бы говорил!
На пороге ванной она остановилась, открыв рот от изумления. Это была просторная комната, вся из мрамора и стекла. Огромную ванну окружали пышные растения и прозрачные окна с видом на маленький внутренний дворик, обнесенный забором. В этот райский уголок с папоротниками, цветущим гибискусом и недавно постриженной лужайкой можно было выйти через стеклянные двери, расположенные справа от ванны.
Тереза решилась поднять глаза к потолку и почувствовала, как к ее щекам прилила краска.
— Зеркало над ванной! О Боже, Чарлз, да ты извращенец!
Он уже включил воду и наливал в ванну какой-то гель бирюзового цвета.
— Не возражаешь, если я добавлю немного пены?
— Ты что же, хочешь, чтобы я…
Он подмигнул ей с самым серьезным видом:
— Сегодня утром ты тоже не успела принять ванну.
Тереза разозлилась:
— По-твоему, я грязная?
Он подошел и взял ее за плечи.
— Нет, просто я хочу, чтобы ты легла со мной в ванну. — Нагнувшись, он дразняще коснулся губами ее губ. — Вернее, чтобы ты легла на меня.
Предательское воображение, подстегнутое его словами, уже рисовало Терезе грешные сцены соития.
— Но, Чарлз, это неприлично… — пролепетала она, дрожа от желания.
