Фэй Уэлдон - Худшие опасения
— Да не должны вы работать, — возразила Тереза. — Кто не хочет работать, тот и не работает. Вам просто это все нравится, нравится свое лицо в газетах видеть! Захотели бы — жили бы, как люди, на пособие. Но вам неохота. Вам больше всех надо! Вам нужно перед кем-то нос задирать, вот как передо мной, например, помыкать кем-то! Мне только мальчика вашего жалко — его нужно держать в строгости и водить к психологу. У него с головой не все в порядке.
— Это был ваш красный браслет. На кровати, — сказала Александра. — Штучка в вашем стиле. У вас все либо краденое, либо пластмассовое.
— Такого ничего не было, — вскричала Тереза. — Жизнью клянусь!
Александре захотелось уточнить, что именно было, если не было «такого», но она сдержалась. Что толку?
— Полагаю, здесь наши пути расходятся, — заключила Александра.
29
Александра заехала в морг. Обнаружила, что Нед теперь лежит на железной каталке. А еще — что он перестал быть единственным постояльцем. У соседней каталки с остолбеневшим видом стояли несколько человек — явно одна семья. Они печально созерцали тело хрупкой старушки. Нижняя челюсть у покойницы была подвязана, чтобы рот не разевался. «Странно, — подумала Александра, — как мало людей умирает. Все мы смертны, но живые видят мертвых чрезвычайно редко. И всякий раз испытывают шок».
Пока Нед был жив, Александра ни разу не поднимала на него руку. А вот он однажды ее ударил, в дни истории с герпесом. Но Александра не обиделась — напротив, раскаялась, что довела его до такого. Тогда она считала Неда частью себя, а себя — его продолжением. Несогласие женщин терпеть побои со стороны мужей, предположила теперь Александра, это феномен нашей эпохи; в прошлом женщины даже не пытались мыслить себя отдельно от мужей, даже не знали, что наделены какой-то самостоятельной индивидуальностью. Их целью было не отделиться, а слиться. Прилепиться к мужу. Его плоть — твоя, твоя плоть — его. Но после смерти Неда все это невозможно. Как полагала Александра, его часть брачных уз умерла вместе с ним, ее же часть — осталась жить. Их союз насильственно разрушили, навязав Александре самостоятельность и индивидуальность. И теперь ей захотелось ударить Неда, но нельзя, ведь рядом родственники старушки. Мертвых положено уважать, если только власти не объявляют их врагами отечества, да и тех просто сваливают в братские могилы и, опасаясь эпидемий, спешно забрасывают землей. Александра воровато пнула колесо каталки. Та, задребезжав, отлетела к стене. Тело Неда подпрыгнуло, но не свалилось. Александра повернулась на каблуках и ушла. Родственники старушки, остолбенев еще пуще, уставились ей вслед.
30
Александра заехала в «Элдер-Хауз». Эбби приветствовала подругу без былой холодности — подбежала и обняла. Артура дома не было — повез студентов на экскурсию в Лайм-Реджис: осмотр дома Джейн Остен, чай с топлеными сливками… А Эбби, пока ей никто не мешает, варит сливовое варенье. Александра прошла на кухню, вдохнула сладковатый, с каким-то едким привкусом воздух.
— Надеюсь, сливы не слишком перезрели, — беспокоилась Эбби. — Их надо было собрать еще неделю назад.
— Но ты нянчилась со мной, — напомнила Александра. — И сливы остались висеть на ветках.
— Верно, — сказала Эбби. — Но разве я могла тебя в такой момент бросить? Мы же подруги.
— Но вчера ты была на меня в обиде, — сказала Александра. — А сегодня уже не обижаешься. В чем причина?
Эбби смолчала. Тогда Александра разыграла перед ней, помогая себе жестами и мимикой, сцену «Тереза получает расчет».
— Я всегда знала — на Терезу положиться нельзя, — заметила Эбби. — Какая ты, Александра, наивная! Прямо напрашиваешься, чтобы тебя обманули.
И Эбби долго рассуждала о том, что Тереза справлялась со своими обязанностями, пока Нед за ней присматривал, но теперь у Александры выбор невелик: нельзя же в такое время навязать Саше какую-то совсем незнакомую тетку, у мальчика и без того травмирована психика: остался без отца, не видел матери целую неделю. Младенца еще можно препоручить няне, хотя это далеко не всем по карману. Но в четыре года ребенок уже кое-что соображает — он не может не заметить, что его считают обузой. Александре остается лишь одно — временно уйти из театра. Конечно, Эбби понимает, что в деревне Александре будет смертельно скучно. Ни славы, ни светской жизни, ни внимания прессы, но как только у женщины появляется ребенок, материнство выходит для нее на первое место. И теперь Александра должна всем пожертвовать ради Саши. Перестать думать только о себе.
— «Думать о себе». В наше время нет греха страшнее, — вставила Александра.
Эбби сказала, что Александре следует дать себе передышку: оплакать Неда, навести порядок в «Коттедже», окружить Сашу лаской и заботой. И не слишком торопиться с новыми романами. Но пусть Александра знает — она окружена друзьями. Здесь ее все любят, все оберегают.
— Ах да, — обронила Александра. — Друзья. У тебя варенье подгорает.
К сладкому аромату добавилась нота гари. Александре это скорее понравилось. Но Эбби, ойкнув, бросилась к плите. Сдвинула с горелки гигантскую стальную кастрюлю, спешно принялась, орудуя половником, переливать и перекладывать упрямо бурлящее, клейкое содержимое в кастрюльки поменьше. Небезопасная операция.
— Смотри не обожгись, — сказала Александра.
Эбби встревоженно покосилась на подругу и, зазевавшись, уронила себе на ногу, на нежную голую кожу мыска (пальцы, к счастью, защитила обувь) комок горячего варенья. Как она скакала по кухне!
— Я слышала, что вы с Артуром и Нед с Дженни задумали провернуть сделку, — сказала Александра. — В области недвижимости.
— Кто тебе сказал? — опешила Эбби, прижимая к ноге целлофановый пакет со льдом.
— Мистер Квентроп.
— А-а… — сказала Эбби.
— А я бы с чем осталась? — поинтересовалась Александра. — Или вы обо мне не думали?
— Думали, — возразила Эбби. — Постоянно. Поверь, мы за тебя очень переживали. Но у тебя осталась бы лондонская квартира. Нед говорил, что там тебе всегда очень нравилось. И вообще, пока это была лишь идея. Пробный шар. Если бы вы с Недом развелись…
— Чтобы развестись, нужны двое, — заметила Александра.
— Но Нед сказал, что вы уже обсуждали эту перспективу.
— Неисправимый шутник, что с него взять, — сказала Александра.
— Поверь мне, Александра, — сказала Эбби. — Я просто хотела, чтобы у тебя все было хорошо. Нед мизинца твоего не стоил. Ты даже не представляешь, что за твоей спиной творилось. Ужас!
