Мариэла Ромеро - Реванш
Долорес рассказала подробно, как убили Торреальбу, о том, что она одну дочку Торреальбы оставила Провиденсии.
– Я ее знаю, – сказала Брихида. – Исамар Медину у нас все знают.
– Я бы хотела повидать ее как-нибудь, – сказала Долорес.
– Что ж, – согласилась Брихида, – как-нибудь непременно повидаешь. Да вот собственно и повод: Исамар нужна уборщица в офис. Думаю, что сейчас ты как раз нуждаешься в работе.
Прошлое никак не отпускало от себя Фернандо Мальдонадо, оно льнуло к нему все теснее и теснее, лишая воздуха, заставляя толчками биться сердце. Но не только прошлое было против него, возмущалось против него и настоящее.
Элисенда пылала негодованием, узнавая все новые и новые подробности о прошлом своего супруга. Он представал перед ней жестоким чудовищем, и она во что бы то ни стало хотела сорвать с него маску благопристойности. Поначалу ей претила его грубость, плебейские манеры, но теперь она убедилась в его человеческой недоброкачественности и не собиралась даже ради денег, из-за которых вышла замуж, даже ради обеспеченного положения дочерей терпеть унижения и жить с негодяем. Элисенда предполагала, что многое знает Аврора, и поэтому ей очень хотелось вызвать ее на откровенность, сделать своей союзницей в борьбе с Фернандо. Она не могла понять нерешительности этой очень красивой и с виду очень твердой и мужественной женщины. Разгово¬рив Брихиду и узнав ее тайну, Элисенда решила во что бы то ни стало, поговорить по душам и с Авророй. Женщины, обиженные Мальдонадо, должны вместе сражаться против него.
– Нам необходимо держаться вместе, только так мы сможем ему противостоять, – убеждала она Аврору, сдержанно слушавшую ее. – Я поговорила с матерью Рейнальдо и… Боже мой! Как искалечила ее жизнь! Сколько у нее несчастий!
– С матерью Рея? — недоверчиво пробормотала Аврора. – Но…
– Никаких «но»! Брихида сама мне призналась.
– Хорошо, Элисенда, я согласна, мы должны действовать вместе, но я так сейчас устала, что мне нужно немножко отдохнуть.
Элисенда сочувственно улыбнулась, Аврора торопливо поднялась к себе в комнату. Значит, Брихида ей солгала, и даже можно понять, почему. Ее ложь была заботой о сыне. Она надеялась, что Рей, окруженный материнской заботой, почувствует себя счастливее. Но заботы Авроры ни к чему не привели, Рей не откликнулся ни на ласку, ни на нежность. Он грубо отталкивал Аврору, не стесняясь называть полоумной, сумасшедшей… Но кто же тогда ее сын? И с радостной уверенностью она сказала себе: Алехандро!
Как она могла сомневаться? Какое затмение на нее нашло? Он всегда был так привязан к ней, всегда оберегал, защищал ее, приезжал в лечебницу, только он и мог быть ее сыном. И она им могла гордиться! В этом грязном гнезде стервятников он один был человеком умным, сердечным, благородным. Волна счастья затопила исстрадавшееся сердце Авроры. Но следом ожившим сердцем завладел липкий страх.
«Что же мне делать? – думала она. – Если я расскажу все, что знаю, Фернандо убьет меня. Он – чудовище, он способен на все. И если я до сих пор жива, то только потому, что ему нужна моя подпись на денежных документах, чтобы безнаказанно пользоваться моим состоянием!»
– Аврора, ты, кажется, неплохо себя чувствуешь! – на пороге стоял улыбающийся дон Фернандо. – Подпиши-ка вот тут…
Аврора, вздрогнув, отпрянула, лицо ее стало по-настоящему безумным, но это было безумие страха. Отныне она решилась сопротивляться и сама испугалась собственной решимости.
– Подписать… подписать… я не умею писать… – бормотала она глухо, – я и понятия не имею, что такое писать…
– Не строй из себя дурочку, Аврора! – рявкнул Фернандо. Все его «добродушие» мигом слетело. – Мне нужна твоя подпись, вот здесь. И немедленно!
– Все плывет, плывет… У меня было какое-то важное дело! Ах да, вспомнила: пора выгуливать моих собак! Где Тула? Мы идем с ней на пляж выгуливать собак! – Аврора говорила все это и трудно было усомниться в ее сумасшествии: таким неуверенным стал ее взгляд, порывистыми движения.
– Подпиши вот здесь, – настаивал Фернандо.
С криком: «Тула! Тула!» Аврора выбежала из комнаты.
Самуэль Агирре только и делал, что уговаривал Марту уехать обратно в Соединенные Штаты. Он даже согласился, чтобы с Мартой об отъезде поговорил Луис Альфред, которому перед этим он отказал от дома. Словом, он шел на все, лишь бы увезти из этой страшной страны свою Марту.
– У меня здесь один-единственный враг, – твердила Марта, – это Исамар Медина. Теперь ее посадят в тюрьму, и мне некого будет бояться. А сестру я должна разыскать; в этой, как ты выражаешься, страшной стране ей грозят те же самые опасности, что и мне.
Глава 24
Алехандро поспешил обрадовать отца счастливой вестью: завтра они с Исамар поженятся, и свадьба будет в доме Мальдонадо. Лучшего подарка Алехандро не мог сделать дону Фернандо. Исамар была именно та жена, которая нужна Алехандро, считал Фернандо, клан Мальдонадо должен расти, распространяться, и дон Фернандо ради могущества своего клана был готов на все.
Он немедленно облачился в парадный костюм и поехал вместе с Алехандро к Исамар. Дон Фернандо хотел лично выразить свою радость. Исамар обняла его и по-дочернему прильнула к груди. Алехандро растроганно смотрел на них.
– Все у нас будет хорошо, дочка, – заверил дон Фернандо. – Все будет просто отлично!
Вернувшись домой, он отдал распоряжение готовиться к свадьбе. Тула, Энкарнасьон засуетились: нужно было закупать провизию, напитки. Дон Фернандо позвонил судье и попросил приехать, чтобы составить брачный контракт. Элисенда демонстративно отстранилась от праздничных хлопот. Она терпеть не могла эту плебейку, которую не приняли бы ни в одном порядочном доме, и только бесстыжий грубиян Фернандо мог привечать и голубить. Элисенда принарядилась и отправилась навестить Агирре. За последнее время он сделался ее главным утешителем во всех печалях и огорчениях. А как он был мягок, как воспитан, как деликатен! Элисенда безоговорочно принимала его мягкость и воспитанность за привязанность к ней. Своей привязанности она не скрывала, при встрече нежно обнимала Самуэля и целовала его, словом, вела себя так, будто они были влюбленной парой. Агирре смущала ее манера поведения, но вместе с тем она казалась ему трогательной. В общем, как бы там ни было, он не отталкивал Элисенду, он ее терпел.
Зато кто уж не терпел Элисенду, так это Марта, и не раз она выговаривала отцу за его мягкость и терпеливость.
– Никогда не поверю, – говорила Марта, – что в твоем вкусе глупые клушки, которые бесстыже вешаются мужчинам на шею.
