Елена Колина - Про меня

Я специально ее дразнила:

– А у нас нет обеда!..

– А я сегодня в лицей не пойду!..

– А Санечка вчера пришел ночью, а я одна боялась!

Я хочу ее потрясти и сказать – это я, я, кричи на меня! Но она только встряхивает головой, как уставший дрессированный медведь на знакомые слова, и все, никакого привычного рефлекса… Я уже просто не знаю, как ее разозлить!

Санечка и Вика дружат без меня. Вчера Санечка сидел у нее весь вечер – без меня!..

Катька не приходит уже три дня. Разговаривает со мной по телефону веселым голосом, смеется, настроение прекрасное. Она занята чем-то интересным – без меня! Я ее спрашиваю – у тебя новый роман? Смеется, говорит – потом расскажу. А несколько раз она вообще не взяла трубку!..

Меня что, вообще уже никто не любит?! Все заняты чем-то интересным – без меня…

…И вдруг я поняла – у Катьки вовсе не веселый голос, у нее нарочито веселый голос. Она притворяется. В нашем доме витает дух ужасных перемен.

Элла вчера у нас ночевала и позавчера тоже. Происходят странные перемещения – Санечка попросил меня освободить полку в шкафу и как будто подвинулся в своей комнате. Ведет переговоры с Викой, уговаривает ее без меня – я же ребенок. Вика плакала, я видела, что она плакала.

А мне ничего не говорят. Сами все решат и объявят веселыми голосами – Элла переезжает к нам.

Я в полном отчаянии.

Мне осталось одно – действовать решительно.

День знаний

Когда человек загнан в угол, он идет на все.

Памятник Екатерине не место для думания. Но я привыкла приходить сюда по вторникам с Эликом.

Сегодня вторник, но я одна.

Элик – это мой единственный шанс избавиться от Эллы. Мне нужно сделать с ним что-нибудь такое, чтобы Элла НЕ СМОГЛА больше меня видеть, чтобы она НЕ СМОГЛА войти в нашу семью.

…Я оскорбила его так, что Элла не смогла меня после этого видеть.

Я рассказала одной девочке в лицее, что Элик в меня влюблен. Что он назначил мне свидание, объяснился в любви. Стоял на коленях, унижался, сказал, что покончит с собой.

Я рассказала одной девочке, а она всем!

Элик пришел в лицей – все на него смотрят и смеются. Обычно с ним просто никто не разговаривает, а сегодня все смотрят и смеются. На уроке к нему пришли записки с картинками, где он стоит передо мной на коленях, а я пинаю его ногой.

После уроков девочки его дразнили. Элик плакал.

А на следующем уроке я спросила нашего преподавателя из университета, что он думает про маленькие яркие книжечки, которыми заполнены все книжные магазины. Этот преподаватель очень сильно ненавидит масскультуру. Он сказал: это осознанное преступление против нашего народа. Элик плакал.

В лицей пришла Элла – разговаривала с директором, забрала документы.

…Вот и все. Элла не сможет больше меня видеть, не сможет находиться со мной рядом, не сможет войти в нашу семью. Она же не выбросит Элика в канаву, она С НИМ. А Санечка – СО МНОЙ. У Эллы больше нет ВОЗМОЖНОСТИ войти в нашу семью.

– С тобой все в порядке? – Какая-то женщина тронула меня за плечо. – Ты спала стоя, у тебя были закрыты глаза.

Я не спала, я думала. ПРЕДСТАВЛЯЛА СЕБЕ, ЧТО Я ВСЕ ЭТО СДЕЛАЛА.

Представляла себе, что все это БЫЛО, – Элик плакал, Элла забрала его из лицея…

Приятно представить, что Элла может быть хлопотливой, растерянной, беспомощной – уязвимой. Приятно и немного жалко ее.

Но всего этого НЕ БЫЛО.

Рассказать девочкам, что куколка унижался, грозил покончить с собой, – это уже не интрига, это подлость. А ведь он почти весь сезон дружил со мной десять минут в неделю у памятника Екатерине, доверял мне свои глупые кукольные мысли, смотрел глупыми кукольными глазами. Я почти весь сезон была его единственным другом.

Очень жаль, это был отличный план… но я не могу.

А насчет ярких книжечек… ведь она же его МАМА. Я бы убила, разорвала в клочья кого угодно, кто сказал бы что-то плохое о мамеКатьке! Жаль, это тоже неплохой план, но я не могу.

Оказывается, когда человек загнан в угол, он идет НЕ НА ВСЕ.

Почему я боюсь быть плохой?

Я боюсь Бога? Но я не религиозный человек. Я агностик, как Санечка.

Мы с Санечкой агностики. Мы считаем, невозможно познать истину в вопросе существования Бога. Может быть, это и возможно – когда-нибудь, но пока невозможно. Нам очень подходит быть агностиками, потому что для агностиков нет авторитетов. Только сам человек. Сам человек должен решать, как ему действовать. Понятие греха мы, агностики, считаем бесполезным!

Я боюсь наказания? Но Санечка меня не накажет. И даже не осудит. Агностики воздерживаются от морального осуждения.

Я боюсь себя – что лягу спать и совесть меня замучает? Но в первый день можно быстро заснуть, и она не успеет, на второй день я придумаю себе оправдание, а на третий уже почти забуду. Совести можно не бояться.

Я боюсь, что увижу в зеркале вместо милой любимой себя страшного монстра? Я хочу ЛЮБИТЬ себя и боюсь быть плохой из эгоизма? Это глупо.

Тогда почему я боюсь быть плохой?

Я не знаю.

Моя главная жизнь

Я все рассказала Санечке.

Все, что я делала, – разбросанные фотографии, Катькины духи, излизанные помадой вещи, интриганские разговоры с Эллой про деньги и про то, что Санечка бросит ее, как всегда бросал всех.

– Неужели это все ты, Маруся? – улыбнулся Санечка.

Он совсем не казался удивленным. Просто не удивился, зная меня, или давно догадался, что это я?

Я рассказала, что собиралась сделать с куколкой Эликом, – две придуманные мной сцены его унижения. Мне все казалось, что я грязная, пока не рассказала. А когда рассказала, сразу стала чистая, как будто Санечка взял себе мое плохое.

– Ты можешь делать, что хочешь. Я взрослый человек, я не буду тебе мешать, – пообещала я.

Я была совершенно искренна. И только немного посмотрела на Санечку особенным беззащитным взглядом – сквозь слезы. Я умею плакать по своему желанию. Красивое театральное горе отличается от настоящего, некрасивого, тем, что каждая слеза капает отдельно – кап-кап и медленно сползает по щеке.

– Я правда хочу, чтобы все было, как ты хочешь, – повторила я.

– Представь, наши планы совпали. Я тоже хочу, чтобы все было, как я хочу, – сказал Санечка. – Я женюсь.

КАК?

Санечка женится, по-настоящему? У меня теперь будет мачеха?..

Когда у меня болит горло, Катька заваривает мне мать-и-мачеху, у мать-и-мачехи с одной стороны листок мягкий, нежный – это мать, а с другой стороны жесткий – это мачеха. У меня часто болит горло, мне не подходит дождливый питерский климат… а теперь у меня еще будет мачеха… Элла посмотрит в зеркало, спросит. «Я ль на свете всех милее?» – и велит отвести меня в лес.