Эйлин Гудж - Снова с тобой
Неужели он рассчитывал, что она ничего не заметит? О Господи! Да у него же это написано на лбу неоновыми буквами! Даже пока была жива мама, Бронуин замечала, что отец старается не упоминать о своей первой жене, будто чего-то боится. Иногда у него на лице появлялось отрешенное, мечтательное выражение, словно он погружался в воспоминания, которыми нельзя делиться ни с кем. Мама тоже видела это. Но она все понимала и прощала. Бронуин подозревала, что именно поэтому отец и женился на ней – потому, что она принимала его таким, какой он есть, со всей сердечной болью, первой любовью и так далее.
Но теперь все изменилось. Мамы уже нет в живых, а Мэри вернулась в город. А еще надо быть слепым, чтобы не заметить, как помешан на ней отец. Бронуин не знала, к чему все это приведет, и понимала только, что не желает принимать в происходящем никакого участия. Как сказала бы Макси, «ик-сней-оней», что на лошадиной латыни значит «черта с два!». У лучшей подруги Бронуин был готов ответ на все, чаще всего этим ответом было краткое неприличное слово. Когда Бронуин поделилась с ней опасениями, верная себе Макси дала самую точную оценку ситуации: очередная серия «мыльной оперы» вроде «Мелроуз-плейс».
Бронуин скрыла от подруги только одно – как ей страшно. То, что случилось с Ноэль, отразилось на жизни каждого из них, стало ударом не только для ее сестры. «И я не собираюсь сидеть и ждать, когда какой-то тупой судья разберется, что к чему». У Макси были тетя с дядей, развод которых затянулся на несколько лет. За такой долгий срок могло случиться все, что угодно. Ноэль, которая уже теперь напоминала ходячий труп, могла заболеть по-настоящему… как мама. Роберт мог успеть совсем сбить с толку маленькую Эмму. А папа… Чего доброго, он женится еще раз. От этой мысли Бронуин передернуло.
Но ее план имел один недостаток: чтобы провернуть его, требовался помощник. А Бронуин могла рассчитывать только на одного человека.
Она потянулась к телефону, но при мысли о том, что ей придется обратиться к Данте с такой просьбой, ее рука повисла в воздухе. «Если нас поймают, мы оба угодим в тюрьму». Для ее приятеля привод будет уже не первым. Полгода назад за вождение машины в нетрезвом состоянии он провел ночь за решеткой и заработал приговор с отсрочкой, но, к счастью, благодаря этому они познакомились.
Бронуин навсегда запомнила день, когда в ее жизни появился Данте Ло Прести. Дважды в неделю она работала волонтером в организации «Голос», направлявшей чтецов к слепым. Именно там Данте отбывал сто часов общественных работ. Его направили вместо Бронуин к старому мистеру Гуд-мену, который был не только слепым, но и страдал болезнью Альцгеймера, притом считал, что все вокруг обворовывают его. Не прошло и недели, как он обвинил Бронуин в краже зубной щетки. И не только ее. До этого Берни Гудмен отказался от услуг еще двух волонтеров.
Они встретились в помещении организации, где Бронуин ждала нового назначения. Вошедшего парня она оценила бы в одиннадцать с половиной баллов по десятибалльной шкале. В кожаной куртке и ботинках мотоциклиста, с улыбкой дерзкого мальчишки и томными глазами, он вызывал сумасшедший восторг, как лучший из аттракционов Диснейленда. Когда Данте небрежным тоном пригласил ее посидеть к Мерфи, она без колебаний приняла приглашение.
К сожалению, отец Бронуин вовсе не считал Данте ни классным, ни просто порядочным парнем. Во-первых, Данте уже исполнилось восемнадцать, пусть совсем недавно, и поэтому в глазах ее отца Данте приравнивался к сексуально озабоченным извращенцам. Вдобавок Данте выглядел года на три старше, редко брился, а под ногтями у него всегда виднелась грязь – он работал в авторемонтной мастерской Стэна. Но если бы папа познакомился с ним поближе, он понял бы, что на самом деле Данте очень славный. Но как они могли познакомиться, если отец строго-настрого запретил Бронуин встречаться с этим парнем?
Вот ей и приходилось убегать к Данте украдкой, при всяком удобном случае. Обманывать отца было стыдно, но он не оставил ей выбора. И вообще-то он добился своего. Из-за школы, работы и других нелепых дел у них почти не оставалось времени на встречи.
Зато они подолгу разговаривали по телефону – иногда целыми ночами, когда отец Бронуин задерживался на работе. Она лежала в постели в темноте, прижав к уху трубку, а к животу, где что-то подрагивало при звуках гортанного низкого голоса Данте, – подушку. С другими парнями ее никогда не бросало то в жар, то в холод. От непривычных выходок собственного тела ей становилось страшно.
Она знала, что то же самое происходит с Данте. Иначе почему он не бросил ее, когда узнал, что им запретили встречаться? Но влюбиться в девушку – одно дело, а совершить ради нее преступление – совсем другое. А если, выслушав ее, он разозлится? Или даже решит порвать с ней?
При этой мысли сердце Бронуин сжалось. Она не знала, что тогда будет с ней. Наверное, она просто ляжет, свернется клубочком и умрет. Или после школы уйдет в армию, по примеру Макси.
Быстро, чтобы не передумать, Бронуин набрала номер Данте. Он жил вместе с двумя парнями, из-за которых телефон был вечно занят – по предположению Макси, Трой и Майк занимались сексом по телефону. Бронуин затаила дыхание, молясь, чтобы кто-нибудь взял трубку.
Наконец послышался щелчок.
– Ну?
Это был Данте. Она узнала бы его голос, даже если бы его заглушал шум автомобильного двигателя и воздушного компрессора. Сердце Бронуин заколотилось. Заговорить обычным голосом ей стоило немалых усилий.
– Привет, это я, Брон. Что ты делаешь завтра после работы?
– А что ты предлагаешь? – О, этот гортанный голос! Макси уверяла, что ее подруга, должно быть, гипсовая статуя, если не подпускает к себе такого сексуального парня. И Бронуин тоже не могла придумать ни единой убедительной причины. Отговорки вроде «потому что потому» Макси не принимала.
– Может, покатаемся? Или куда-нибудь сходим? – беспечно предложила она. Ее сердце колотилось так громко, как Руфус стучал хвостом по полу.
Последовала пауза. В трубке слышались приглушенные звуки включенного телевизора. Наконец Данте пообещал:
– Завтра я попробую отпроситься пораньше. Встретимся где обычно? – Встречаться открыто они не решались, но, похоже, Данте это даже нравилось.
– Да, конечно. В четыре, ладно?
Только повесив трубку, Бронуин перевела дыхание. Ей стало холодно, хотя в доме было излишне жарко. Даже через несколько минут, направляясь к дому Макси в стареньком отцовском «шевроле-блейзере», она все еще дрожала.
На следующий день ей удалось уйти с работы только в четверть пятого, по вине какой-то старушенции, которая никак не могла решить, что заказать – ванильное мороженое с вишневым сиропом или шоколадное со сливочным. Выбегая из дверей кафе, Бронуин молилась только об одном: чтобы Данте хватило терпения дождаться ее.
