Не буди лихо - Виктория Рогозина
Его дыхание становилось всё слабее. Анна это чувствовала, но отказывалась верить. Сердце Виктора, её героя, продолжало биться, но каждый удар был всё более неуверенным. В какой-то момент он открыл глаза. Они были тусклыми, наполненными усталостью, но в них всё ещё горела искра любви. Виктор тихо шепнул её имя, и Анна, склонившись к нему, сжала его руку ещё крепче, как будто могла удержать его здесь, в этой комнате, в этом мире.
«Ты здесь», — выдохнул он, еле слышно, и лёгкая улыбка промелькнула на его губах. «Ты всегда со мной...»
Анна кивнула, не в силах сдержать слёзы. «Я всегда с тобой», — прошептала она, поглаживая его руку, словно успокаивая ребёнка. Её сердце разрывалось, но она знала, что должна быть сильной. Для него.
Последний вздох был таким тихим, что Анна едва уловила его. Виктор больше не боролся. Тишина снова окутала палату. Время остановилось, как будто весь мир замер в этот момент.
Анна продолжала держать его руку, не в силах отпустить. Она знала, что его больше нет рядом физически, но его любовь осталась с ней навсегда. Это было то, что никто не мог забрать. Даже смерть.
Его любовь жила в её сердце, и она останется с ней до конца её дней.
В больнице царила тишина, давящая и безмолвная, как пустота после грозы. Каждый звук, даже шорох простыни или слабый скрип стула, казался оглушающим. Но вокруг Анны было слишком тихо для скорби. Даже её собственные слёзы, медленно скатывающиеся по щекам, были беззвучными, словно слёзы, выплаканные всем миром. Она сидела рядом с телом Виктора, всё ещё сжимая его холодную руку, как будто это могло вернуть его к жизни, согреть его, разбудить.
Но всё было напрасно. Он больше не откроет глаза, не улыбнётся ей. Его дыхание остановилось, и с ним остановилось всё. Боль была глухой, немой, настолько всепоглощающей, что Анна не могла её выразить. Она чувствовала, как жизнь, которую они делили, словно растаяла в воздухе, оставив её одну в этой тишине.
Слёзы стекали по её лицу, капля за каплей, но она даже не пыталась их утереть. Это были слёзы без крика, без истерики — лишь тихая скорбь, почти незаметная в этом холодном больничном мире. С каждым мгновением Анна всё больше понимала, что эта тишина — не только вокруг, но и внутри неё. Будто что-то важное, что-то живое, покинуло её вместе с Виктором.
Её взгляд блуждал по комнате — бледные стены, простыни, блики от больничных ламп, всё казалось серым и чужим. И вдруг она осознала, насколько её мир стал пустым без него. В голове всплыли их счастливые моменты: смех в Припяти, их прогулки, поцелуи под звёздами. Но теперь всё это казалось далёким, несуществующим. Все мечты и планы, которые они строили, растворились вместе с его последним дыханием.
Время тянулось бесконечно, каждый миг — как вечность. Никто не заходил в палату, будто больница тоже замерла в этом неизбежном ожидании. Анна сидела неподвижно, её тело словно окаменело, не в силах двинуться, не в силах отпустить его руку. Она знала, что должна сделать это, но не могла.
Эта тишина стала её миром. Миром, в котором Виктора больше нет.
Анна вышла в коридор, словно в полусне, не ощущая ни собственных шагов, ни окружающего мира. Её тело двигалось по инерции, но душа осталась там, в палате с Виктором. Она остановилась, не зная, куда идти и что делать дальше. В этой безмолвной пустоте вдруг показалась знакомая фигура — Ольга. Она сидела на скамейке, опустив голову, плечи её были слегка сведены, будто под тяжестью невидимой ноши. Анна сразу заметила её глаза — пустые, потухшие. Это был взгляд человека, потерявшего всё.
Ольга подняла глаза на Анну, и в их безмолвном обмене взглядов не нужно было слов. Анна поняла — Алексей тоже ушёл. Они обе остались вдвоём, две женщины, которым больше нечего терять. Смерть забрала всё. Ольга сжала руки в замке, но не плакала. В глазах не было ни боли, ни ярости — только опустошение, как у Анны.
Анна медленно подошла к ней и опустилась рядом на скамейку. Никто не произнёс ни слова. Не было нужды. Они просто сидели рядом, погружённые в бездну тишины, которая обволакивала всё вокруг. Боль в этом молчании была оглушающей. Мир вокруг словно исчез, оставив лишь пустоту, лишённую времени и пространства.
Тишина становилась их общей судьбой. Ни вздохов, ни рыданий. Только неизбежное осознание того, что жизни, которые они знали, уже никогда не вернутся.
Эпилог
Анна стояла на Митинском кладбище, едва ощущая холодный осенний ветер, который трепал её волосы. Воздух был пропитан влажной землёй и тяжёлым запахом свинцовых гробов, которые медленно опускали в землю. Всё происходящее казалось нереальным — словно кошмар, из которого она не могла проснуться. Рядом стояла Ольга, такая же потерянная, такая же безмолвная. Они обе смотрели на эту сцену, не в силах осмыслить всю боль и ужас момента.
Анна крепче сжала ладони, которые начали неметь от холода. Вокруг собирались люди — семья, друзья, коллеги. Но ни слова, ни слёзы не могли заполнить пустоту, которая теперь всегда будет с ней. В голове мелькали обрывки воспоминаний — Виктор улыбающийся, Виктор задумчивый, Виктор рядом с ней, когда они шли по улицам Припяти, делясь мечтами о будущем.
Она любила его. Безумно, безмерно, несмотря на всё, что произошло. В её сердце не было места для обвинений или упрёков — только для этой бесконечной любви, которая продолжала жить в её душе, даже когда тело Виктора исчезало под землёй. Он стал для неё не только мужчиной, но и символом силы и преданности. Он остался героем, который до конца шёл навстречу опасности, не думая о себе.
Анна хотела закричать, но её губы были крепко сжаты. В её груди было так много боли, что она казалась несносной, но она не позволяла себе сломаться. Она стояла прямо, как будто пытаясь удержать связь с теми светлыми моментами, когда они с Виктором были вместе, счастливы, когда мечтали о будущем. Эта любовь, несмотря на всё, была сильнее смерти.
Над кладбищем нависло свинцовое небо, тяжёлое и мрачное, словно само оно погружено в ту же безысходность, что охватила сердца тех немногих, кто пришёл попрощаться. Мелкий, неприятный дождь срывался с низких облаков, стекая холодными каплями по лицам, проникая под воротники. Людей было немного — семья, несколько
