Торговец цветами - YeliangHua
«Куда ты собрался в такую рань, Юйхэн?! Где-то случился пожар?!..»
Он с таким усилием сжал несчастную ложку, которой только что помешивал рис, что та слегка погнулась.
Взгляд Мо Жаня в этот момент лихорадочно отмечал детали, которые он не заметил поначалу: Ваньнин был уже полностью одет в те же вещи, что были на нем вчера, а его волосы были аккуратно собраны в идеальный пучок на затылке. Очевидно, он и впрямь уже был одной ногой за дверью...
Заметив растерянный взгляд юноши, Чу сдержанно улыбнулся:
— Ты тоже рано встаешь, а до репетиции еще очень долго... Я не хочу мешаться. К тому же, мне нужно раздобыть свежую одежду и прочие мелочи. Я не знаю, как долго мне придется стеснять тебя, но я ведь не могу носить твои вещи… — он замолчал потому что Мо Жань вдруг зачерпнул ложку каши и поднес ее к губам Чу. Густой молочно-сладкий аромат приятно щекотнул обоняние.
Брови Ваньнина недоуменно поползли вверх. Он растерялся: все-таки не каждый день приходится видеть своего бывшего ученика полуголым посреди кухни, да еще и вовсю орудующим ложкой.
От подобного зрелища балетмейстер забыл, что хотел сказать. Его взгляд метался между ложкой, поднесенной к его губам, и Мо Жанем, который, казалось, совсем не стеснялся стоять у плиты практически в нижнем белье. Он хотел, было, возмутиться — но почему-то не мог...
Ваньнин неожиданно почувствовал, что его уши буквально горят.
— Ну же, я приготовил эту кашу для тебя, учитель. Будет нехорошо, если ты уйдешь, не позавтракав, — улыбнулся ему Вэйюй.
— С-сспасибо… — Ваньнин прищурился, не уверенный, как ему поступить и что на это ответить, а затем, приняв быстрое решение, дважды подул на горячую ложку и аккуратно снял пробу губами.
— …... — Мо Жань так и застыл на месте.
То, как губы Ваньнина аккуратно на несколько секунд раскрылись, обнажив острый розовый кончик языка, а затем плотно обхватили ложку, вызвало в нем яркую, словно зарево, вспышку желания. В одно мгновение все его тело бросило в жар, а рука неловко дрогнула.
«Твою мать!!!»
В следующую секунду он почувствовал нарастающую панику, осознавая, что его внезапно пробудившийся инстинкт был неуместен. Он ведь собирался окружить Ваньнина заботой и нежностью, а не отыметь на кухонном столе! Да что с ним было не так?!
И, все же, его полный нестерпимого голода взгляд так и впился в лицо балетмейстера Чу, который в этот момент сосредоточенно пытался распробовать приготовленную Мо Жанем еду и, казалось, ничего подозрительного не замечал.
— Недурно, — высказал балетмейстер свой вердикт. — Ты действительно умеешь готовить.
— Если учитель мне позволит, я буду готовить для него все время, — проговорил тихо Мо Вэйюй, стараясь, чтобы его голос звучал как можно ровнее.
С каким-то извращенным энтузиазмом он тут же подумал, что, если Ваньнин будет так сексуально есть из его рук, то он готов жить у плиты.
— Мо Жань, тебе, что, вправду больше нечем заняться? — тут же воспротивился Чу, почему-то раздражаясь. — И почему ты снова зовешь меня учителем?
— Балетмейстер Чу… Ваньнин..., — Мо Жань натянуто улыбнулся, исправляясь, а его фиалковые глаза прищурились. — Как мне все-таки лучше тебя называть?
— …... — Ваньнин растерянно уставился на него, в темных словно ночь глазах застыло недоумение.
Он нахмурился, пытаясь припомнить, как Мо Вэйюй называл его раньше, и почему именно сейчас от звука собственного имени с его губ его голова как будто онемела...
— Так как? — Мо Жань повторил вопрос, на мгновение отвернувшись чтобы налить кашу в небольшую пиалу, и ошарашенный Чу в этот момент наконец смог прийти в себя.
— ...Можешь называть меня по имени когда мы не на репетициях, — наконец ответил он, справедливо рассудив, что у них ведь не такая большая разница в возрасте... и вдруг раздраженно вспомнил, что Мо Жань и так уже давно звал его Ваньнином. Лишь этим утром этот болван зачем-то решил поностальгировать о своем ученическом прошлом...
— Какой я тебе учитель?! Ты будешь исполнять основную партию в постановке! Мы собираемся выступать в дуэте!!! Неужели ты думаешь, что я собрался тебя чему-то учить?!!..— вспылил он.
— Значит, Ваньнин, — кивнул Мо Жань, пропуская мимо ушей гневный монолог, а затем неожиданно продолжил. — Кстати, о выступлениях в дуэте… я ознакомился с сюжетом и музыкой, и у меня тут появилось несколько идей…
— Выкладывай, — Ваньнин тут же забыл все свои возмущения, обращаясь в слух.
...Мо Жань и Ваньнин приехали на репетицию без опозданий, ровно к десяти — вместе.
Впрочем, они действительно были близки к тому, чтобы опоздать. Балетмейстер Чу настолько увлекся обсуждением предстоящих сцен и идеями Мо Жаня, что лишь в последний момент осознал: ему все еще нужно что-то решить с вещами, и делать это нужно быстро, потому что ему буквально не в чем идти.
В итоге Мо Жань довез его до ближайшего торгового центра, и он без примерки наспех нахватал несколько светлых свитеров, футболок и толстовок, пару джинсов, тайтсы — и еще одну пару простых кроссовок и балеток. В следующее мгновение он швырнул гору пакетов и коробок на заднее сидение и попросил Мо Жаня отвернуться. На невысказанный вопрос юноши он лишь бросил: «собираюсь переодеться».
Мо Жань, разумеется, промолчал, что вообще-то переодеваться можно было и уже непосредственно на репетиции — но все-таки послушно отвернулся, и даже развернул зеркало заднего вида таким образом, чтобы в него невозможно было ничего подглядеть.
«Не глупи, — сказал он самому себе. — Вызывай у него доверие. Ты ведь хочешь, чтобы он тебе доверял…»
Он внезапно подумал, что балетмейстер Чу, возможно, чувствовал себя неуютно в общей раздевалке — в конце концов, он ведь никогда не видел и раньше, чтобы тот переодевался перед занятиями. Обычно Ваньнин приходил уже в рабочей одежде.
Следом пришла непрошенная мысль, что его Ваньнину, видимо, все-таки было легче переодеться в машине в его присутствии, нежели в раздевалке, куда в любой момент мог войти посторонний человек…
Эта мысль безмерно порадовала юношу.
Он старался не думать о том, почему Ваньнин мог испытывать страх даже от необходимости переодеться в постороннем присутствии — потому что, когда он начинал размышлять о причинах, в нем закипал такой гнев, что он начинал бояться за собственный рассудок…
