Только одна ночь. Ошибка прокурора (СИ) - Виктория Борисовна Волкова
— Витя тут рядом, представляешь, — уговариваю Лару, родителей и заодно себя. — Сейчас приедет, Ларочка, — глажу по голове любимую. — Ты что-нибудь хочешь? Скажи… Я все сделаю, — во все глаза смотрю на единственную любимую женщину. Бывшие не в счет. Даже к Кате я таких чувств не испытывал, когда сердце рвется на части, а душу выворачивает наизнанку. Когда легче самому сдохнуть, чем ее потерять.
— Феликс, — еле слышно зовет меня Лара. Заставляет вынырнуть из глубины черного омута страхов.
— Что, Ларочка? — выдыхаю, прижимаясь губами к тонкой жилке на шее. — Скажи, я все сделаю.
А самому подумать страшно, что бы случилось, не догони я поезд.
— Давай продолжим регистрацию, — тихо шепчет она.
— О господи, — задыхаюсь от переполняющих чувств. Сам как девчонка, ей богу!
«Ну какая регистрация! Потом распишемся!» — думаю в панике. Главное сейчас — Лару вовремя в больницу доставить.
Тор, где же ты, бро?
— Феликс, — выжидательно смотрит на меня Лара. В глазах испуг плещется. Ну-ка, два человека на выход попросились. И еще что-то проскальзывает. Обида или печаль… Не знаю. Только в этот момент я понимаю, что церемония должна завершиться. Сегодня. Прямо сейчас.
— Оксана, мы все-таки хотим зарегистрировать брак, — подхожу к тетке.
— Ты уверен? В таком состоянии? — смотрит она на меня строго, а потом переводит взгляд на Лару. — Лариса Дмитриевна? Как вы?
— Я согласна.
— На что вы даете согласие? — официально уточняет тетка, и мне в этот момент хочется ей оторвать голову. Хотя когда я был шустрым годовасом, в эту кудрявую башку прилетали пирамидки и пластмассовый медведь.
Может, это повлияло?
— Я согласна! — торжественно повторяет Лара. — Продолжить регистрацию, выйти замуж за Феликса Алексеевича.
— Это точно? — снова тянет моя милая тетя. Прибил бы ее, если б не Лара.
— Конечно, — кивает Лариса уверенно, и церемония продолжается.
— Я люблю тебя, — выдыхаю после напутствия «Можете поцеловать невесту!». Смотрю на Лару и вижу только ее. Заплаканную, пузатенькую, но бесконечно родную. Кажется, нет человека ближе ее. — Только тебя и люблю! — признаюсь, впечатываясь в губы легким поцелуем.
— Я так понял, можно уже поздравлять? — слышится от двери деловитый бас Торганова. В зал вместе с ним входят Лиза и Данька.
— Сорвали мы тебе выходной, — пожимаю руку.
— Нормально все, — усмехается Тор. — Главное, успели. Если надо достать, достанем. Но лучше сохранить, конечно. Лара, ты как?
— Все хорошо, — вымученно улыбается моя законная жена.
— До машины дойти сможешь? — строго спрашивает Виктор.
— Да, я постараюсь, — лепечет Лара. — Только сильно живот тянет…
— Тогда мы тебя понесем, — решает Тор. — Никакой самодеятельности. Тут каждый шаг имеет значение. Лучше перестраховаться. Феликс, давай, замок из двух рук.
Складываем руки заученным движением, свободными — придерживаем Лару. И несем. Полквартала всего-навсего, но мне кажется, я всю свою жизнь за эти несколько минут проживаю. И понимаю простую истину. Дороже Лары у меня нет никого, и не было. Раз в жизни сокровище обломилось, а я сдуру чуть все не испортил. Хорошо, что Лара меня простила.
— В Марфинской все рядом. Больница, ЗАГС, вокзал, — вздыхает дорогой Тор. Что-то шутит про украденную невесту. А я пытаюсь взять себя в руки.
Все будет хорошо. Витя приехал. Больница рядом. И Ирина Сергеевна уже на месте.
В приемном покое привычно усаживаюсь на то самое кресло, на котором сидел девятнадцать лет назад. Кресло, конечно же, другое, как и я сам. Но стоит там же. В том же углу.
Рядом опускаются мои родители.
— Все будет хорошо, Феликс, — кладет отец на плечо руку.
— Уверен, — киваю я на автомате. Но если тогда с Алисой я просто не сомневался в нормальном исходе, то сейчас колпашит страшно. Аж сердце останавливается, стоит только подумать.
А когда ко мне выходит строгий и сосредоточенный Тор, душа уходит в пятки.
— Что там? — подскакиваю с места.
— Все не так радужно, как нам бы хотелось, Феликс, — тихо выговаривает Петрович. Очень осторожно строит фразы. Не дает никаких прогнозов, не обнадеживает.
— Говори уже, — прошу я и все же надеюсь на лучшее. Врачи — известные перестраховщики. Нагонят страху и мути, а потом руками разводят. Не случилось, слава тебе, господи! А то, что родные натерпелись, так это их проблемы.
— Один ребенок запутался в пуповине, другой решил пойти вперед ногами. Счет идет уже на минуты. Лара — молодец, вовремя почувствовала неладное.
— И что теперь?
— Будем кесарить. Ты мне скажи только… — мнется Торганов. — Если что-то пойдет не так, чья жизнь в приоритете?
— Конечно, Лары, — выдыхаю я в ужасе. — Спаси ее, бро, — судорожно хватаю его за руку. — Я же без нее пропаду. Сдохну как собака. Спаси. И я навечно твой должник, — обещаю Тору. Никому не обещал никогда. Но за Лару я готов отдать все что угодно. Только попроси.
— Да ладно тебе. Это я на крайний случай спрашиваю.
Разворачивается и уходит. А я сижу, будто мешком притрушенный. Идти никуда не хочу. И не могу. Пока не увижу Лару, с места не двинусь.
— У тебя мальчик и… мальчик, — с усталой улыбкой объявляет Тор, выходя в холл. Садится рядом. А у самого руки трясутся.
— Что-то пошло не так? — спрашиваю, напрягаясь. — Осложнения?
— У меня «не так» не бывает. Осложнения тоже редко. Все путем, — усмехается он и оглядывается по сторонам. — Закурить бы… Лена, найдите мне сигарету, пожалуйста, — просит у проходящей мимо медсестры.
— Ой, сейчас, Виктор Петрович, — убегает она и возвращается через минуту с пачкой и зажигалкой.
— Так что случилось? — не унимаюсь я.
— Все живы и здоровы, товарищ прокурор. Иди к жене уже, — морщится Витька. — Проводите, Леночка, — просит все ту же медсестру.
Вслед за высокой худенькой Леной взбегаю на второй этаж. Как перед выходом в космос, надеваю белый халат до пят, такую же шапку и бахилы.
— Маску! Маску не забудьте! — медсестра подает мне что-то похожее на респиратор.
Натягиваю на лицо и вхожу. Только бы Лару не испугать.
Моя полусонная жена лежит под капельницей и улыбается счастливо.
— Ты похож на инопланетянина, — хихикает счастливо. — Посмотри, какие у нас мальчики, — кивает на небольшие прозрачные кроватки, больше напоминающие тазики на ножках.
А там лежат два пупса. Один покрупнее, а второй поменьше. И оба на меня похожие. Если еще и характером пойдут в Сарычевскую породу, тогда вообще засада!
— Безобразие какое-то, — вздыхаю я. — А дочку куда дели? Обещали дочку, я настроился. Придется потом еще за дочкой приходить.
— У тебя уже есть, — отрезает Сарычева Лариса Дмитриевна. — А у меня мальчишки…
— У нас, — поправляю, опускаясь на колени рядом с кроватью жены. — Люблю тебя, — выдыхаю инстинктивно.
