Грань запрета (СИ) - Эвелина Гольдман
— Я не буду папой, я не хочу быть никому папой, давай мы просто сделаем аборт сейчас, а в будущем ещё поговорим об этом, хорошо? — на этом у меня приходит полное разочарование и апатия. Я смотрю на человека, которого так сильно люблю и не могу поверить, что эти обидные слова- принадлежат ему.
— Ты сейчас серьёзно предлагаешь мне аборт?
— Мы просто сделаем это, я найду хорошую клинику, могу даже найти клинику заграницу и мы поедем вместе…
— Вырезать моего ребенка…, — я поднялась с кровати и пошла в гардеробную, где были кое какие мои повседневные вещи.
— Злата, любимая, постой, — я не хотела слышать ничего, я хочу домой и всё, — Злата, я двигалась, а мое имя звучало эхом в ушах и только прикосновение к руке возвратило меня в реальность, — Посмотри на меня, — я не ослушалась и подняла глаза встречаясь с его холодным взглядом, а он всегда был такой? Такой холодный? Да, именно так…
— Приятнее было трахаться, правда? Чем нести ответственность, — он нахмурился и пытался что-то вставить, но я круто развернулась и пошла в гардеробную, быстро стягивая с себя пижаму и надевая свитер с джинсами.
— Куда ты собираешься? Давай спокойно поговорим? — Он пытался встать впереди меня, но не прикасаясь ко мне.
— Мы уже поговорили, больше нам нечего обсудить…
— Я же тоже имею право иметь свой взгляд на это, — я остановилась, собирая волосы в хвост и прищурилась, рассматривая его черты лица.
— Ты уже высказал свое желание, чтобы моего ребенка вышкребли из меня, — на этих словах он снова поморщился, — А что такое? — я подошла ближе, — Неприятно? Не знал, как это происходит? Влааадик, что ты, я тебя поняла. Я просто уйду и справлюсь сама, Слава Богу у меня есть родные и близкие, а вот кто останется рядом с тобой дальше- неизвестно, ведь ты отшиваешь тех, кто тебя искренне любит, давай, — я накинула пальто и спустилась по лестнице вниз, чтобы надеть обувь. Открыв шкаф с обувью, я взяла свои ботинки на небольшом каблуке и быстро обулась, а Влад спустился и встал перед дверью.
— Давай я отвезу тебя домой, а завтра приеду поговорить, хорошо?
— Мне не нужно с тобой говорить и отвозить меня тоже не нужно, дай пройти, — я встала напротив него, не разрывая зрительного контакта.
— Злата, прошу…
— Дай пройти, — сказала громче, на что Влад сглотнул, — Пожалуйста, — он уступил дорогу и я тут же открыла дверь и вышла на улицу.
— Позвони Юрию здесь, — я двигалась на ворота и игнорировала его слова, — Напиши, когда будешь дома…, — я хлопнула воротами и пошла вдоль, набирая Ксюше сообщение:
:Я буду дома через полчаса, приезжай пожалуйста. Буду ждать. Это срочно!!!!
:Буду, — сразу получила ответ.
— Злата Олеговна, — знакомый голос и звук машинки раздались сбоку. Повернула голова и увидела Юрия, наверное Влад позвонил ему.
— От, отлично, отвези меня домой, пожалуйста, — села на заднее сиденье и прикрыла глаза. Открыла уже тогда, когда заметила, что мы двигаемся совершенно в другом направлении.
— Юрий, мой дом в другой стороне и город вообще в другой стороне, — взгляд, с которым я столкнулась в зеркале заднего вида- был совершено не добрым…
Глава 45. Влад
За все свои тридцать семь лет жизни- ни разу не испытывал такой боли, как сейчас. Пробежавшись за ней следом пару домов, замечаю, что она держит телефон у уха и машина ее водилы показывается в поле зрения через пару минут- значит забрал и всё хорошо. Возвращаюсь в дом и сажусь на диван, прикуривая сигарету, давненько этого не делал… Дым густым паром врезается в лёгкие и я затягиваюсь настолько вредной хреновиной в полную грудь.
Ребёнок… в жизни я никогда не представлял себя отцом, потому что такой, как я не должен иметь детей и портить им жизнь. Меня хотят убить пол города, у меня врагов больше, чем друзей… И то друзей стало меньше, потому что я забрал дочь лучшего друга. Которую я так сильно люблю и которую я обидел, от чего мне сейчас так хреново. Я сам дебил, что вообще начал эти отношения, я испортил ей жизни и подверг опасности, поддался сильным чувствам, но без нее я просто подохну, эта девочка всегда была для меня всем, я только сейчас понимаю, что испытывал это каждый раз, когда видел Злату, чувствовал, смотрел на нее, слушал высокий, ласковый голос… И, блядь, я удостоился взаимности, она любит меня… искренне, чисто любит. Но ребенок… это слишком, я не могу иметь детей- я животное. Я убивал людей, я пытал, я занимался незаконным и то, что я так близко держу возле себя Злату- является для меня тем ещё риском, потому что если что-то случится с ней- я подохну.
Пока сижу на диване размышляю про то, а как будет выглядеть этот ребенок? Девочка эта будет или мальчик? На кого он будет похож больше? На меня? На Злату? Про аборт я напиздел, конечно… не будет аборта, увезу их просто да и всё… нахера было нести такую ахинею, обижать её. Трясущийся подбородок и застывшие со слезами глаза фокшбеками всплывают в памяти. Ладно, поеду и поговорю с ней, объясню все, что было со мной в жизни и что я отвратительный человек, убийца…
День похорон родителей
— Ты- животное, Влад, — стакан, ударяющийся об деревянный стол, заставляет головную боль шарашить по вискам ещё больше.
— И что? — наблюдаю за тем, как хрупкая фигура сестры складывает вымытую посуду в шкафы.
— И то, зачем нужно было перебить их всех? Я уже про это забыла, а ты…, — застывшая гримаса боли в её глазах возвращает меня в тот день, когда я нашел её на обочине, изнасилованную тремя ублюдками, избитую. Лёгкое платье тряпкой висело на худом теле, руки и ноги были в кровавых отметинах от наручников, лицо было избито в кашу, черные волосы запутанной каплей лежали на спине. Над ней надругались, вышвырнули из машины и забыли. Вот только я не забыл.
— А мне что надо было? Забыть все то, что они с тобой натворили? — поднимаюсь и подхожу к ней ближе. Черная одежда делают ее ещё бледнее, платье балахоном весит на высокой, чрезмерно худой фигуре сестры. Моей Веры…
— Господи, зачем марать руки в этой грязи? Зачем? — я прижимаю её к себе, до боли стискивая челюсти… Никто не знает про нее, думают я у них один, а я люблю её. Пусть мой отец
