Клетка - Наталья Евгеньевна Шагаева

Никогда этого не боялась. Да, я привыкла к хорошей, сытой жизни, когда ты не думаешь, что поесть и на что купить новые туфли. У меня было всё с детства, как само собой разумеющееся. Но, наверное, из-за пресыщенности я так и не смогла оценить достоинства богатств. Мне всегда было безразлично, насколько дорогой камень в моем кольце или серьгах. Натуральный ли на мне мех или просто пальто. Я никогда не видела ценности в этих баснословно дорогих вещах. Мне, наоборот, всегда казалось, что переизбыток вещей когда-нибудь обернётся для нас плохо. Люди собирают деньги на операции детям, чтобы спасти им жизнь, а мы покупаем вазу дороже, чем обходится эта операция, и ставим ее пылиться в угол. Никогда не понимала, какой в этом смысл.

Теперь я живу по-другому. Вместо элитного особняка – студия в простой девятиэтажке. Вместо парка автомобилей высокого класса – простая «бэха». Вместо бесценных украшений – простая бижутерия. Бредовой одежды у меня было предостаточно – кажется, ее хватит на две жизни вперед. И мне всё нравится. Я не испытываю нужды.

Работаю преподавателем в университете неподалеку, в перерывах пью кофе с коллегами в местном кафетерии. Я являюсь волонтёром в одном из фондов помощи больным людям. Моя ценность в том, что я знаю, у кого просить помощи и как просить. В кругах состоятельных людей модно являться меценатом, естественно, освещая подобные события. Это хороший уход от налогов и плюс в репутацию. А я умею правильно преподнести информацию. Опыт жизни в таких кругах даёт много. И я этим пользуюсь.

Допиваю кофе, одновременно консультируя своего ученика в мессенджере, и жду Дениса, который должен забрать меня.

Конечно, я могу уехать на такси, да и пешком здесь недалеко. Когда тебя всю жизнь возят водители, а твой муж заигрался в большой бизнес, прогулки по городу становятся недоступны. Поэтому я до сих пор не могу надышаться свободой и везде, где можно, хожу пешком.

Но сегодня холодно, и мой очень заботливый зверь запретил мне прогулку по морозу.

От переписки со студентом отвлекает звонок. Долго смотрю на экран, потому что это номер моей матери.

Мы не общались последние полгода. Я вышла из высшего общества и, видимо, вышла из семьи. Мой характер не позволяет позвонить ей первой, а маме этого, видимо, не позволяет отец. Он отрезал меня, как дефектный кусок своей биографии.

Я не зла на родителей. Они так живут. Их мышление не позволяет им заглянуть глубже. Меня считают сумасшедшей, что, в принципе, неудивительно. Я равнодушна так же, как и они. Зеркалить их поведение мне кажется верным решением.

— Да, — отвечаю на звонок.

— У меня только один вопрос, — произносит мама очень обиженным тоном. — Если я умру, ты и на похороны ко мне не придёшь?

Как хорошо, что в нашей жизни ничего не меняется. Стабильность. Усмехаюсь, закатывая глаза.

Мама...

— Ты собралась умирать?

— Как была неблагодарной, так и осталась, — возмущается мама. — Это твой альфонс тебя настроил против родителей?

— Нет, мам, это вы решили не вставать на мою сторону.

— То есть мы виноваты, что ты решила связаться с пацаном и стать нищей? А что, вы рассчитывали, что отец сразу даст твоему альфонсу работу, деньги и место в обществе? Так?

— Мы что-то просили у вас? — спокойно спрашиваю я.

Меня даже не раздражает и не возмущает этот разговор. Я привыкла. Мать всех мерит по своим меркам. Для нее не существует оттенков, красок и глубины. У нее всё либо черное, либо белое.

— Не просили, но шантаж с его стороны это и подразумевает.

— Да? И что же Денис не пошел дальше? Мама, всё, что он хотел, это чтобы вы помогли мне развестись без последствий.

— А это была не просьба с его стороны, а требование, — продолжает возмущаться мать.

— Ну что делать, если на мои просьбы и даже крики о помощи вы никогда не реагировали, записав меня в умалишенные, — усмехаюсь я.

— Смешно тебе, а у меня сердце за тебя болит!

— Мама, за меня сейчас нужно радоваться. Я счастлива, как никогда. Я свободна, занимаюсь любимым делом, и меня безумно любят. Нет, меня не просто любят, меня боготворят. И я безумно люблю. Скажи своему сердцу прислушаться ко мне и радоваться.

Пауза. Мама долго молчит, и я молчу, смотря, как в кафетерий проходит компания очень шумных девушек.

— Ты правда счастлива? У тебя точно всё хорошо? — уже спокойно спрашивает она. — Ты не врёшь? Этот альфонс не обижает тебя?

— Нет, мам, я не вру. У меня действительно всё хорошо. Как папа?

— Ну как... Он еще не остыл.

— Ясно... — выдыхаю я.

— Давай пообедаем завтра в час дня?

— В час я не могу – у меня пары, а потом репетиторство. Могу предложить выпить кофе после четырех.

— Ох... — вздыхает мама. — Тебе действительно это всё нравится?

— Действительно, — смотрю в окно. Денис паркуется на стоянке возле кафетерия и выходит из машины. Машу ему рукой. Улыбается. Он всегда улыбается, когда встречает меня. Принято считать, что мужчины менее эмоциональные. А Денис – исключение, он эмоциональнее меня и никогда не скрывает своих эмоций, какие бы они ни были. — Ладно, мам, мне пора. Я позвоню завтра, когда освобожусь, — сбрасываю звонок, подзываю официанта, чтобы заказать Денису кофе «с собой».

Девушки за столиком рядом громко смеются, заигрывая с официантом, привлекая внимание публики.

Денис проходит в кафе, расстегивая на ходу куртку.

Он открыл свою небольшую контору частного охранного агентства – сопровождение ценных грузов, охрана объектов и прочего. Не без помощи Довлатова, конечно. Мы ему многим обязаны. Но мне он долг отдал. Поэтому мы в расчете.

У меня есть сбережения на личном счету. Мелочи, по сравнению с состоянием Олега, но достаточно для нас. Я много раз предлагала вложить всё, что у меня есть, в дело Дениса. Но нет, мой слишком правильный зверь не берет денег с женщин, а залезает в кредиты. Если мужчина хочет быть мужчиной, не надо ему в этом мешать. И я не мешаю, могу только советовать и направлять.

Я трачу