Нелюбовь - Эллин Ти
Мамочки…
– Вот теперь иди, – говорит он как ни в чем не бывало, словно не он меня целовал сейчас так, как будто мы и правда влюбленная пара. – Напиши вечером, все ли у тебя в порядке, ладно?
Киваю, не в силах найти в себе хотя бы пару слов для ответа, а Леша подмигивает мне и уходит, растягивая на лице довольную улыбку.
Вот это денек…
Глава 32
Даша
Я готовлю пиццу, которую запланировала сделать к приходу Сашки, практически на автомате, постоянно уходя с головой в свои мысли. Я не обращаю внимания на то, что делаю, даже тесто замешиваю буквально не глядя, а когда режу помидоры – чуть не отрезаю себе палец.
Я просто до сих пор не могу прийти в себя, хотя после того, как Леша провел меня домой, прошло больше двух часов. Я успела сходить в душ, поболтать с отцом, узнать все детали дела с Костей, хотя папа совсем не хотел мне ничего рассказывать. Я успела потискаться с Вольтом, приготовить ужин и почти доделать пиццу, но в себя прийти не успела!
Потому что все, что случилось в квартире Леши, оставило слишком большой отпечаток на моих эмоциях. Начиная тем, что я творила в его прихожей, заканчивая… той же прихожей, собственно. Мало того, что мы снова переспали, и каждый раз наш секс словно лучше и лучше, хотя мне все время кажется, что лучше уже невозможно. Я не знаю, как Леша делает это, но в постели ему действительно нет равных. По крайней мере, для меня. Так тут еще и мама его… И я, которой ничего лучше не пришло в голову, чем представиться его девушкой. На самом деле какая разница, что она подумала бы обо мне? Мы увиделись первый и последний раз в таком случае! А теперь… а теперь я обещала приходить на чай и ужин. Это сумасшествие.
Плюс ко всему мне совершенно не дает покоя то, что сказала Светлана Николаевна. «Глаза на тебя горят». Что это значит? Она правда так считает или сказала это, чтобы мне было приятно? А как это, когда глаза горят? Я не знаю. Вряд ли у меня на кого-то горели. А теперь интересно, как это выглядит. И еще интереснее, правду ли она мне сказала. Потому что… а я не знаю, что. Но почему-то не могу перестать об этом думать. Глаза горят – это же не влюбленность, да? Или она? А что, если… да ну! Бред какой-то. Леша точно не мог влюбиться в меня. Зачем ему это? Он же… нет. Не хочу думать. Просто нет.
В дверь звонит Сашка, и я от неожиданности роняю на пол терку и просыпаю немного натертого сыра. Ну черт! Руки кривые!
Бегу открывать дверь и тут же оказываюсь в объятиях любимой подруги, с которой в силу некоторых обстоятельств мы не виделись бесконечно долго.
– Если ты еще раз пропадешь на такое долгое время, я приеду и украду тебя, ты услышала меня? – ворчит Саня, все еще не разрывая объятий.
– Если за мной больше не будет бегать маньяк, то не пропаду, обещаю. – Я хихикаю, целуя подругу.
– За это я тебя вообще прибить готова! Как можно было не рассказать мне про маньяка, я не понимаю. – Она оставляет обувь на пороге и проходит за мной на кухню, смешно принюхиваясь. – Чую пиццу.
– Сань, а как ты себе представляешь это? То, что он за мной ходил, ты знала. А о том, что поймали, рассказала сразу, как смогла! Мне надо было тебе из машины полиции позвонить? – Я хихикаю. Она так любит все, что связано с маньяками, что порой теряет адекватность в этом вопросе. Обожаю ее за это. Нет больше в мире таких людей.
– Это был бы идеальный расклад, конечно. Но после всего могла бы и набрать!
– Да я у Леши была, у него рана на руке, такой сумбур, голова кругом шла, ну прости! Сегодня я вся твоя и готова обсуждать нашего бывшего одноклассника столько, сколько тебе захочется.
– Нашего… кого?! – Понимаю реакцию Сашки, это очень неожиданные новости, но в целом у нас с ней ни к кому из одноклассников особой любви нет, так что разочарования не случится.
– Угадай, кто это был.
– Да там любой мог быть, класс уголовников. Костик?
– Костик, – киваю я, уже улыбаясь, потому что действительно отпустило, и следующий час слушаю о том, что он всегда был похож на маньяка и ничего другого от него ожидать и нельзя было. И это первый раз, когда я с ней согласна в таком вопросе.
Мы болтаем обо всем на свете. Сашка рассказывает о новой работе, о том, как ездила к родителям, о занятиях с детками – она преподает английский на дому индивидуально. Я рассказываю обо всех приключениях, о том, что случилось в этот жуткий вечер, как пострадал Володя, какая сильная рана у Леши. Рассказываю об отце, как он наконец-то снова стал моим любимым папой, знакомлю Сашу с Вольтом, кормлю пиццей и спаиваю шампанским.
– Даш… – говорит уже расслабленная Сашка. Мы сидим около четырех часов, за окном темень уже, но никто никуда не спешит. Саша у меня останется, поэтому можно хоть до утра сидеть. Тем более мы уже в пижамах. – Вот мы с тобой целый день сидим, когда ты мне собиралась рассказать?
– Рассказать что?
– Что вы трахаетесь с этим твоим очередным хоккеистом.
Я захлебываюсь глотком шампанского. Начинаю кашлять, вдохнуть не могу, слезы из глаз, хриплю, как старый дед, с трудом откашливаясь и делая спасительные вдохи.
Что она у меня спросила?
Я специально молчала! Я не говорила о том, что между нами с Лешей происходит, намеренно опуская все интимные подробности, вообще обходя стороной эту тему! Как? Как она могла понять это?
– Ну ладно тебе, не умирай. Или ты от стыда, что лучшей подруге не рассказала? Тогда умирай, – ворчит Сашка. Баба Шура моя.
– Как ты вообще догадалась?
– Ой, да это не было сложно. Во-первых, у тебя прошла та дурацкая сыпь на лбу, а кожа у
