Ты в ловушке (СИ) - Ника Маршал
— Тортик? — Переспрашиваю слабым голосом, громко шмыгнув носом. Слышу в его голосе улыбку.
— Ну да, вроде сладкое помогает при стрессе, я слышал…
Я невольно улыбаюсь. — Лёш, а выпить есть? Желательно покрепче.
Он отстраняется и заглядывает мне в глаза.
— Есть. Сейчас принесу. — Вновь целует в висок, усаживает меня на диван и выходит из дома.
Я на некоторое время остаюсь сама с собой, и пялюсь в одну точку, в свое отражение в стеклянной дверце шкафа напротив.
Неужели это правда?
Я дочь насильника?
Моя бабушка Катерина Михайловна всегда винила себя в том, что не уделяла много времени дочери из-за своей работы. Она считала, что именно из-за этого Ирина и пошла по кривой дорожке… пила, курила и рано начала вести половую жизнь. Говоря простым языком вела себя, как шлюха.
Сколько бы бабушка с ней не воевала, сколько бы раз не вытаскивала из разных передряг, дочка не хотела сворачивать с этого пути. Похоже подобная жизнь ее вполне устраивала.
— Хоть лоб расшиби, хоть ты тресни, а человек не изменится, если сам не захочет! — Эти слова я услышала, когда бабуля, пряча глаза, рассказывала про мою мать.
По рассказам своей бабушки пусть она и не говорила этого напрямую, я поняла, что уже в подростковом возрасте Ирина выбрала для себя одну цель в жизни — удачно выйти замуж.
Уже с четырнадцати лет она спала со взрослыми состоятельными мужчинами или парнями постарше — мажорами, которых возраст юной девицы не волновал, скорее прибавлял очков привлекательности.
Наверняка рассчитывала, что станет чьей-то постоянной любовницей, а в будущем и женой.
При таком образе жизни бабушка и не удивилась, когда в пятнадцать Ирина забеременела.
Я никогда не была наивной и прекрасно понимала, что подростку, у которого ветер в голове, не нужен камень на шее в виде ребенка и наверняка она хотела сделать аборт. Это признание открытием для меня не стало.
Зная свою бабушку, думаю, она нашла аргументы, чтобы заблудшая дочь все- таки родила меня.
Возможно, дала деньги или что-то еще.
Факт в том, что я все- таки появилась на свет.
Когда я спрашивала бабушку об отце, она отнекивалась, но когда мне было лет шестнадцать, сказала, что, скорее всего это один из мажористых ухажеров матери, но вот кто именно, она не знает.
Мне этой информации хватило, и больше я не спрашивала об отце, смирившись, что он никогда не появится в моей жизни и даже его настоящего имени мне никогда не узнать.
А теперь получается, бабушка соврала? Или сама не знала об изнасиловании?
Или соврала мне сейчас Ирина, разозлившись?
Не знаю…
В голове отбивают барабаны, и мне вновь становится трудно дышать, к горлу подкатывает тошнотворный ком.
В комнату заходит Алексей, в руках у него корзинка с фруктами и из нее торчит бутылка коньяка.
Алкоголь я плохо переношу. Но сейчас так хочется напиться и забыться, хотя бы на время..
Мужчина садится рядом со мной и раскладывает все, что принес на журнальном столике, даже стаканы принес.
— Ты как? — В голосе звучит забота, а я с трудом разлепляю сжатые губы.
— Лучше, но все равно тошно.
Он разлил янтарную жидкость, по стаканам, я тут же подхватила один из них.
Мы сделали по паре глотков и продолжили сидеть в тишине. Но эта тишина не была гнетущей, я бы сказала, что она была уютной.
— Ева, я не знаю, что сказать в такой ситуации, чтобы тебе стало легче… но послушай, Ева, разве от того факта кем был твой отец что-то изменится в твоей жизни? Не думаю. Ты это ты, не зависимо от своих родителей. — Первым нарушил ее Барский.
— Алексей, спасибо за поддержку. Если все, что она сказала правда… я это переживу. Конечно, помучаюсь немного, куда ж без этого, но переживу. — Уверенно кивнула и сделала еще пару глотков, жидкость опускается в пустой желудок, а в гудящей голове затихают грохочущая барабанная дробь.
— Ну вот, еще несколько минут назад я был Лёшей, а теперь снова стал Алексеем. Я уж думал у нас прорыв в отношениях.
— Тебе показалось. Это все стресс. — Слегка улыбнулась я.
— Ну да, ну да. Еще? — Скептически изогнул бровь на мою протянутую пустую тару.
— Давай! — Согласно киваю.
— Уверена? — Спросил, подливая коньяк и внимательно поглядывая на меня.
— Уверена. Сегодня я себе все разрешаю. Я так решила. Разок можно, — качнула в стакане крепкий алкоголь и запрокинула в себя залпом.
— Ты же за мной присмотришь, чтобы я ничего не натворила. Правда же? — Качнувшись, сосредоточила взгляд на мужчине.
— Обещаю держать ситуацию под контролем. Так что дай себе волю и выпей, тебе не помешает немного расслабиться. — Ответственно и заботливо произносит сосед.
— Тогда договорились! — Сказала, делая очередной глоток обжигающей жидкости.
И это последнее, что я отчетливо помню…
***
Даже с закрытыми глазами понимаю, что наступил следующий день и уже далеко не раннее утро.
Проспала!
Тяжелые веки с трудом разлепились, голова гудит, но слава богу только от похмелья. Не сразу смогла сфокусировать зрение и первое, что мне попалось на глаза — это потолок…
Красивый такой… натяжной… глянцевый… и в моем доме точно такого не было.
Резко приняла сидячее положение и вот зря… Зря, такие резкие движения при похмелье.
— Доброе утро, дорогая! — Раздалось с боку хриплое, знакомым голосом.
Тааак… ну и куда ты, Евка, влипла на этот раз?
Повернула голову, встречаясь взглядом с хитрющими зелеными глазами.
— Доброе. А мы где?
Во рту сушняк, в голове бардак. Я в одной кровати с Барским.
Не нужно быть гением, чтобы понять, что я похоже, нашла таки приключения на свою задницу!
— В нашем доме. — Последовал ответ.
— В каком? В нашем…? — Этот довольный взгляд объевшегося кота совсем не внушает доверия. И чует моя чуйка, что дело мое дрянь!
Скосила глаза на лежащего рядом соседа. На огромной кровати Барский лежит в шортах и майке, ну хоть одетый — одна хорошая новость.
Алексей вздохнул, и поднявшись обошел кровать, подал стакан воды с таблеткой от похмелья.
— Выпей сначала, потом поговорим. — Серьезным таким тоном сказал. Ох, не нравится мне это… Подумать бы надо… Да только на больную голову мозг отказывается соображать…
Выпила таблетку, осушив стакан до дна, отдала его в руки Алексею. Огляделась в комнате, собираясь с духом. Большая спальня, окно от пола до потолка, стены приятного теплого бежевого оттенка, огромная кровать с черными простынями. Заглянула под одеяло, чтобы развеять или подтвердить самое страшное, что могло случиться.
Я
