Ирина Мясникова - Гиблое место

– Ой! – неожиданно для самой себя странным голосом пискнула она. Голос куда-то пропал, в горле защемило, в носу засвербило, и на глаза сами собой навернулись слезы. Господи, как же она по нему соскучилась!

– Я тут подумал, раз у меня билет, надо лететь! – невпопад сказал Эрнст.

– Какой билет?

– Извини. Я был идиотом, а потом не смог до тебя дозвониться, перепугался, что ты глупостей наделаешь. Полетел в Берлин, там в отеле, где вы с подругой останавливались, узнал твой адрес. Денег заплатить пришлось. Купил билет. Я уже в самолет садился, дай, думаю, тебе еще раз попытаюсь позвонить, тут ты трубку и взяла. Ну, не разворачиваться же мне с полпути?

– Нет, конечно! – обрадовалась Екатерина. Его рассказ ей очень понравился.

– Ты меня в дом пустишь?

– Ой! Проходи, я растерялась. – Она подхватила у него букет. – Раздевайся, я сейчас, только в вазу поставлю.

Она заметалась по квартире в поисках подходящей вазы. Когда Екатерина вернулась в прихожую, Эрнст все еще стоял на коврике и оглядывал помещение. Пальто он держал в руках.

– Ой! – опять пискнула Екатерина, схватила у него пальто и повесила его в гардеробную. По инерции потянулась за тапками и остановилась. С нижней полки на нее смотрели тапки Старкова. Тапки Старков забрать забыл. Давать Эрнсту тапки Старкова Екатерина ни за что не хотела. Других тапок не было.

– Ботинки не снимай! Все равно завтра домработница придет. Проходи, пожалуйста, на кухню. Я как раз ужин готовлю. – С этими словам Екатерина подхватила из шкафа тапки Старкова и пошла на кухню, там она сунула тапки в помойное ведро, помыла руки и только после этого повисла на шее у Эрнста.

– Где твой сын? – шепотом спросил Эрнст, обнимая и целуя ее.

– Он воюет с инопланетянами и ничего вокруг себя не видит! – так же шепотом ответила она.

– Да ну? Значит, я ему правильную вещицу привез. Мне она очень понравилась, я в нее долго играл, купил по дороге в русской версии. – Эрнст достал из кармана пиджака диск с компьютерной игрой.

– Давайте посмотрю! – раздалось от дверей.

Катя и Эрнст испуганно обернулись. В дверях кухни стоял Ванька.

– Здавствуйте, Иван, меня зовут Эрнст. – Эрнст протянул Ваньке руку.

– Иван. – Ванька значительно пожал Эрнсту руку. – Так вот с кем мама по Интернету вечерами шепчется и хихикает!

Катя и Эрнст переглянулись и засмеялись. Ванька взял у Эрнста игрушку.

– Стратегия, – сказал он. – Спасибо, сейчас поставлю, посмотрим.

– Можно я с вами? – спросил Эрнст.

– Можно.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Екатерина, – а я пока ужин приготовлю.

– Упс! Чуть не забыл. – Эрнст кинулся в прихожую к своей сумке. Вернулся он с бутылкой вина. Того самого бургундского, которое они пили в свою первую ночь в Мюнхене.

Пока Екатерина готовила ужин, Ванька с Эрнстом грузили чего-то там на компьютере. Потом они все вместе ужинали, и Ванька поинтересовался:

– А что, Эрнст, вы у нас ночевать останетесь или как?

Эрнст посмотрел на Екатерину. Господи, ну чего тут скажешь, дети всегда такие вопросы задают, что просто так не отвертишься.

– Я, Иван, живу и работаю в Мюнхене. Кроме этого, я очень люблю твою маму. Очень, очень.

– Больше жизни?

– Больше жизни.

– Тогда жениться надо, если так! – сказал Ванька, хитро глядя на Эрнста.

– Вот я и приехал. – Эрнст опять кинулся в прихожую к своей сумке.

– Прикольно! – сказал Ванька, подкладывая себе салата.

Эрнст вернулся с маленькой коробочкой.

– Иван, торжественно прошу у вас руки вашей матери! – сказал Эрнст, опускаясь на одно колено перед Катей.

Ванька с Катей захохотали.

– Мам, ты согласна?

– Согласна, сынок!

– Благословляю вас, дети мои! – сквозь смех сказал Ванька.

Эрнст открыл коробочку и протянул ее Кате. Там лежало кольцо сказочной красоты. Катя надела его на палец, оно оказалось ей впору.

– Ты как размер узнал?

– Никак. Это прабабушкино. Я к маме по дороге заехал, рассказал про тебя, тут она мне его и выдала. Я сам не знал, что такое есть. Моей бывшей жене ведь не отдала. А тебя в глаза не видела, но кольцо сразу достала. – Эрнст встал, отряхивая брюки.

Катя повисла у него на шее.

– Сю-сю-сю, муси-пуси! Ребенка бы хоть постеснялись, – заметил Ванька с набитым ртом.

Вечером, когда Катя пришла пожелать Ваньке спокойной ночи, тот, хитро прищурившись, точь в точь как его родной дедушка, сказал:

– А ничего фашист этот твой. Прикольный парень. Игрушку мне хорошую привез.

– Ваня! Ты что, с ума сошел? Не смей никогда так говорить. Я очень люблю Эрнста. И прошу от тебя проявлять уважение к моим чувствам и к моему будущему мужу.

– Да ладно! Это я как дед. Они там с бабушкой вовсю вам с Эрнстом кости моют. Дед уже все про него разузнал. Одобряет.

– Ты что? Подслушивал?

– Вот еще! Они еще и про ребеночка говорили. Это правда? Ты ребеночка рожать будешь?

– Постараюсь.

– Вот здорово!

– Слушай, ты только папе об этом ничего не говори пока, ладно? Он расстроится.

– Да, я все понимаю, не волнуйся. Только папы что-то вокруг меня не видать.

– Ну, он занят сейчас.

– Чем это? Дед ведь его уволил. Мам, не переживай. Я все знаю.

– Ох уж этот дед! – Екатерина поцеловала сына и пошла к себе в спальню. Впервые в жизни она шла туда с радостью. Ведь там ее ждал Эрнст.

«Ничего себе дела творятся, – думала она. – Вертихвостка какая-то, ей-богу! Развелась и в тот же день, пожалуйста, извольте замуж, а там и до роддома рукой подать. Еще и Старкова с его любовницей осуждала! А сама-то! Старков узнает – с инфарктом свалится. Такие рога ветвистые мужику навесила. Никогда не думала, что это так приятно».

Екатерина довольно захихикала.

Михайлова

Игорь, помощник Ковалева, не подкачал, и уже в понедельник супруги Ковалевы валялись на пляже и купались в море. Михайлова постепенно приходила в себя. Чувствовала она себя очень хорошо и молодела на глазах. Она была очень благодарна мужу, который понимал ее, как никто. Вечерами они гуляли, держась за руки, как молодожены, и целовались под огромной тропической луной.

– Свет! Подумай, на фига тебе весь этот геморрой? Зачем тебе работать? – спрашивал Ковалев, нежно обнимая Светку.

– Да я уж теперь и сама не знаю, просто не представляю, что я буду целыми днями делать. Вот Катя Старкова, например, горшки делает, а я ничего такого не умею. Ни горшки, ни картины маслом. Остается только крестом вышивать.

– Ну почему? Можно стихи писать, ну, или статьи какие-нибудь научные.

– Чтобы стихи писать, надо быть поэтом, а статьи научные пишут исключительно научные люди. Ученые называются.

– Да ну! – удивился супруг. – Тогда будешь меня откармливать. У тебя вкусно получается.