Ты есть (СИ) - Лана Люмьер
Глава 29
На следующий день я ускользнула из дома так же как и накануне — через заднюю дверь, ни с кем при этом не встретившись. Тогда бы сразу посыпались вопросы. А куда? А зачем? Я взрослая девочка, и не собиралась отчитываться перед каждым. А родителям про татуировку расскажу в следующий раз. Они, конечно же, будут сильно возмущаться, охать и ахать. Но со временем привыкнут. Тем более я не собиралась делать что-то яркое и кричащее. Просто скромная и лаконичная надпись на внутренней стороне руки в области предплечья. Её даже не каждый заметит с первого раза.
Поэтому уже в десять утра, я быстрым шагом шла в сторону тату-салона. Людей на улице практически не было. Видимо, всё ещё отдыхали и нежились в своих постелях после вчерашнего празднования Дня Благодарения.
Где-то минут через двадцать я подошла к двухэтажному зданию, в котором располагался салон. Внутри горел свет. Обрадовавшись, я толкнула дверь, и сверху надо мной зазвенел колокольчик, информируя администратора о прибытии клиента.
Только администратором сегодня работал сам Квэнтин — хозяин салона и по совместительству брат моей бывшей лучшей подруги Нэнси. Услышав звон колокольчика, он поднял голову, отчего копна непослушных каштановых волос пришла в движение. Квэнтин откинул упавшие пряди со лба, и посмотрел на меня своими карими глазами. Точь-в-точь такими же, как и у его сестры. На этом, пожалуй, их сходство и заканчивалось.
— Вау! Элли Принс! Собственной персоной.
— Здравствуй, Квэнтин! И я рада тебя видеть, — мои губы скривились в ухмылке от такого «тёплого» приветствия.
— Иди обниму тебя, мелочь! — с этими словами, Квэнтин вышел из-за прилавка и заключил меня в объятия. Крепко, по-дружески.
Что? Мелочь? Я, смеясь, закатила глаза. Он всегда нас так называл, когда мы с Нэнси бегали за ним как хвостики, и просили показать рисунки к будущим татуировкам. Впоследствии увлечение Квэнтина переросло в стабильное и прибыльное дело, которое приносило ему хороший доход.
— Я для тебя всегда буду мелочью?! Даже когда мне исполнится сорок лет?
Квэнтин лишь рассмеялся и заявил.
— Конечно! Ведь мне к тому времени будет уже пятьдесят!
Я лишь хмыкнула в ответ на его веский аргумент. Потом Квэнтин разомкнул объятия и окинул меня взглядом. На лице играла улыбка, а глаза светились весельем.
— Элли! Хорошеешь день ото дня! Вообще-то, я всегда считал тебя хорошенькой, но сейчас… — При этих словах он ещё раз окинул меня взглядом и утвердительно замотал головой. — Расскажи старому другу, как ты поживаешь? Где учишься? Так давно не видел тебя.
— Спасибо, Квэнтин! У меня всё отлично, — робкая улыбка заиграла на моих губах. На самом деле, я была очень рада снова встретиться. Квэнтин не просто старый знакомый. Он всегда был и останется неотъемлемой частью моего счастливого и беззаботного детства. — Я поступила в Чикагский университет. Учёба занимает большую часть свободного времени. Вот, приехала на праздники повидаться с родителями.
— Чикагский воздух явно идёт тебе на пользу. Но в любом случае рад, что ты заглянула ко мне. И как я понимаю, не просто так?
— Всё верно. Хочу сделать себе тату. Вот здесь, — я подняла рукав свитера и прочертила пальцем полоску на внутренней стороне предплечья, где хотела набить строчку.
— Хорошо, я понял. Пойдём в кабинет и приступим к процедуре. Заодно расскажешь о студенческой жизни.
Мы прошли в специально оборудованную комнату, где я уселась в кресло из чёрной кожи. Оно регулировалось по высоте, чтобы мастеру было удобно работать. Иногда клиенту приходилось лежать лицом вниз или на боку. Фантазия людей безгранична в отношении расположения татуировок на своём теле.
На светлых стенах помещения повсюду висели рисунки. Я вертела головой в разные стороны и с открытым ртом рассматривала эскизы с витиеватыми узорами и надписями.
— Вау… — из моей груди вырвался вздох удивления, — невероятная красота!
— Так может, сделаем тебе вон того дракончика или фантастический цветок? — Квэнтин шутливо поиграл бровями, доставая из шкафчика необходимые инструменты для работы.
— Ну уж нет, спасибо! Это моя первая и единственная татуировка, — возразила я решительно, — но твои рисунки, как всегда, потрясающие! Ты сам их придумал?
— Что-то сам, какие-то подсмотрел у других мастеров, — Квэнтин, словно хирург натянул на пальцы нитриловые перчатки и сказал, — И так, приступим. Что будем набивать?
— Вот, — я достала из заднего кармана джинсов листок бумаги и протянула ему. Записка изрядно помялась и растрепалась. Ведь я написала её в автобусе, чтобы не забыть: «Часто для того, чтобы жить, надо больше мужества, чем чтобы умереть». Фраза в точности повторяла слова, выбитые на груди Криса.
Квэнтин, прочёл строчку и резко вскинул голову. Сжав губы, он глубоко вздохнул и ничего не сказал. Наверное, с минуту мы ещё посидели в тишине, пока он заправлял краску в машинку.
— Тогда приступим. Будет немного больно, но не сильно. Всё терпимо, — успокоил меня Квэнтин. — И кофту, думаю, лучше снять.
— Начинай, — я сняла свитер через голову и протянула руку. Ту самую, на которой были шрамы.
Квэнтин развернулся и хотел было приступить к нанесению эскиза, как вдруг на мгновение замер. Он посмотрел на запястье, закрыл глаза и сглотнул. А через пару секунд, не сказав ни слова, приступил к работе.
Несколько минут в кабинете царила полная тишина. Я дала ему время, чтобы он переварил увиденное. Конечно же, рубцы уже не были ярко выраженными. Кожа со временем выравнивалась, и раны не выглядели такими уж страшными, как поначалу. Но Квэнтин прекрасно знал, что я хотела тогда с собой сделать и почему. И надо отдать ему должное, он не ругал и не осуждал меня.
Квэнтин первым нарушил тишину и стал расспрашивать про университет. Я поведала о прелестях студенчества и жизни в кампусе. За разговором, воцарившееся в начале напряжение, ушло. Спустя каких-то пять минут, мы уже болтали, как старые добрые друзья. Шутили и смеялись, вспоминая забавные истории из детства.
Болтая на разные темы, мы, не сговариваясь, обходили вопрос моих взаимоотношений с его сестрой. Я не видела Нэнси и не разговаривала с ней с той самой роковой ночи. Хотя, признаюсь, иногда воспоминания о нашей дружбе посещали мои мысли.
За непринуждённым разговором время пролетело незаметно. Я настолько отвлеклась, что совершенно не ощущала боли. Татуировка была уже почти готова. Кожа вокруг надписи слегка покраснела и опухла. Но Квэнтин заверил,
