Мажор в деревне - Кристина Майер

не просто так притащила Илону. Давно надеется, что я образумлюсь и женюсь на единственной наследнице владельца сети супермаркетов по всей стране. Сейчас мама начнет объяснять Илоне, что моя свадьба с Леной – необходимость, как только получу наследство, я разведусь и женюсь на ней. Она уже давно держит мою подругу на коротком поводке, вместо меня ей что-то обещает.

Их появление раздражало, а тут еще Лене отвели роль дурочки, которую можно использовать и выкинуть. Я и так с трудом себя сдерживал, но когда понял, что Лена может уйти, остатки терпения лопнули. Я и так психую из-за слоя мази, из-за зуда, жжения, боли в руках. Воробушек – мой комфорт, душевная нирвана, адреналин, сумасшедший калейдоскоп чувств – и они меня этого чуть не лишили. Дед у нас мировой мужик, все понял, а то, что не понял, у друга своего старинного выпытает вечером за бутылкой коньяка. 

Все это я и рассказал Лене. Старался смягчить некоторые факты, опустить кое-какие моменты, а то сбежит. Я  ее все равно не отпущу, но не хочется усложнять себе жизнь там, где можно обойтись без этого. Пора уже двигать наши отношения резко вперед. Лена все еще переваривала услышанное, а мне нужна была она. 

— Я хочу тебя поцеловать, но не хочу измазать, — развел руки, показывая, что до сих пор весь в жирной мази, она, по-моему, не собирается впитываться. — Ты купила себе сменку? — спросил, косясь на пакеты.  Воробушек кивнула. — Тогда переодевайся, буду тебя пачкать.

— Вадим, зачем ты сказал, что я твоя невеста? — спросила Лена. А я надеялся, что мне удалось обойти эту тему. — Ты солгал, поэтому твоя мама ухватилась за возможность получить наследство, но я ведь…

— Воробушек, ты слишком много говоришь. Официально я тебе предложение не делал, но это не значит, что его не будет.

— У нас было только одно нормальное свидание, — возмутилась она.

Понятно, девушки большое значение придают конфетно-букетному периоду. У нас, мужиков, все проще. Понял, что моя – пора тащить в берлогу, а цветы и конфеты я могу на год вперед подарить.

— Будут у нас еще свидания, — притянул к себе и поцеловал. Не хочет переодеваться, пусть ходит с масляными пятнами. Мне нужна моя доза обезболивающего. Никакого «фу» не последовало, Лена прижалась ко мне и ответила на поцелуй. Вот это нормальная женщина… моя женщина.

А потом она меня накормила. Остаток вечера целовались, сидя на кровати. Жаль, палата не запирается, но я подпер дверь стулом. Конечно, поцелуев было мало. Там-то у меня ничего не обгорело, работает все как швейцарские часы, но с ожогами и бинтами не разгонишься. Передернуть в душе – и то не вариант! Долбаный мазохист во мне целовал любимую женщину, мучился от снедающего желания и терпел. Зато воробушек была спокойна и счастлива. Устроилась в моих объятиях, слушая очередную байку из моей подростковой жизни, и… уснула. А я в очередной раз подумал, что мне нравится засыпать с ней и просыпаться.

— Воробушек, без вариантов – мы поженимся, как только закончится уборочная, — шепнул ей на ушко.

Глава 21

Лена

Невыносимый мужчина и отвратительный пациент – это все Робнер. Он сам себя выписал из больницы на четвертые сутки. Одну ночь я осталась дома, потому что допоздна задержалась на работе, принимала товар, устала очень. Добравшись до дома, решила прилечь, дать ногам немного отдохнуть, и не заметила, как уснула. Проснулась, кругом темно. Включила свет, глянула на часы… второй час ночи. Ужас! А я ведь обещала Вадиму приехать, даже не позвонила, не предупредила…

Забегала по дому в поисках телефона, потому что даже не помнила, где его оставила, когда вернулась с работы.

— Чего гремишь среди ночи? — из своей спальни вышел Матвей. Он еще не ложился. Полностью одет, причесан, лицо чистое, гладко выбритое.

— Телефон мой не видел? — даже не посмотрела на брата, вновь принялась озираться. — Прозвони.

— Лена, видел я твой телефон, сам положил его на холодильник, после того как успокоил “Валю-депиляцию”, что ты дома – спокойно спишь и ни в какую аварию не попала, — усмехался брат, я краснела и бледнела одновременно. Краснела – потому что давно хотела сменить имя контакта, но все руки не доходили. Бледнела – потому что заставила Вадима нервничать.

— Он много раз звонил? — как же мне было стыдно: так уснуть, что не слышать гудков мобильного. Неважно, что он у меня тихо играет, под будильник ведь просыпаюсь.

— Раз пятьдесят, — добивал меня Матвей. — Сообщения я твои не читал, их там тоже много, — брату почему-то было весело. — Когда я приехал домой и поднял телефон, Робнер уже в станицу вернулся.

— Как вернулся? Ему ведь нельзя покидать больницу! — вскричала я. С одной стороны, мне приятно было, что Вадим обо мне беспокоится, с другой стороны – ужасно неудобно.

— Сбежал  мажор из больницы.

— И где он сейчас?

— Наверное, у себя, — пожал Матвей плечами. 

Было желание бежать и объясняться. Заставить его даже среди ночи вернуться под присмотр врачей, но Робнер уже мог спать. Блин, как же так?  Он ведь  просил меня утром  остаться дома и отдохнуть, не мотаться туда-сюда.  Понимал, что на больничной койке особо не поспишь: и место мало, и боишься его раны потревожить. Вадим мог поспать днем, а я на работе без отдыха все эти дни. Он настаивал, чтобы эту ночь я осталась дома, но я уверила, что приеду. Вадим ведь не скрывал, что мое присутствие помогает ему смириться с заточением, анализами, запахом хлорки и всеми прочими радостями больницы.  Робнер каждый день  ждал меня, чтобы вместе поужинать. Мою еду предпочитал больничной.

— Да не переживай ты, заходил он часа два назад. Видел, что ты в одежде поверх покрывала спишь, обо всем догадался. Контейнеры, которые ты для него приготовила, я отдал. Ложись отдыхать, он утром заедет, отвезет тебя в столовую. Там и поговорите.

— В больницу