Самойловы-2. Мне тебя запретили - Инна Инфинити
В моей руке чужие красные стринги, которые я только что достала из кармана Лешиного пиджака.
Трусы падают на пол из ослабевшей ладони, а горло сковывает тугой ком. В горло будто стекловаты насыпали, дышать тяжело. Я вытягиваю шею и цепляюсь взглядом за Лешин смартфон на письменном столе.
Сейчас мною двигает невидимая сила. Я встаю с кровати и подхожу к гаджету. Одеревеневшими пальцами набираю код, который успела узнать за месяц наших отношений, и секунду смотрю на разблокированный экран с множеством иконок.
Крупная слеза срывается с ресниц и падает ровно на приложение популярного мессенджера, в котором мы обычно переписываемся. Жму на него и смотрю диалоги.
Мама
Миша брат
Папа
Ира сестра
Кирилл Довлатов
Семен Леонидович тренер
Наташа Кузнецова
Я листаю ниже и ниже, пробираясь сквозь множество переписок с нашими одноклассниками и мужчинами, на аватарках которых они изображены в деловых костюмах. Слезы уже вовсю катятся по лицу и падают на экран телефона, делая его мокрым и неудобным для пролистывания, как вдруг я дохожу до переписки с абонентом по имени «Катя помощница Селезнева».
Конечно, я помню, что она звонила Леше в наше первое совместное утро. И на фотографии у этого абонента стоит не женщина пенсионного возраста, как мне рассказал про нее Алексей, а молодая девушка. Не сомневаясь ни секунды, я жму на диалог.
Последнее сообщение от Леши: «Я перевел тебе деньги в размере твоей полугодовой зарплаты», но то, что я вижу выше, повергает меня в шок, и мне приходится схватиться свободной рукой за стол, иначе я рухну на пол.
Там ее обнаженные фотографии. Она без лифчика демонстрирует упругую грудь. На следующем снимке она просовывает ладонь в прозрачные трусы. Далее она полностью голая.
Мои глаза уже почти не видят из-за пелены слез, но я пролистываю фотографии и дохожу до переписки, у которой стоит дата свадьбы Миши и Лизы.
Дата нашего первого поцелуя и начала наших отношений.
«Так ты приедешь ко мне сегодня?»
«Приеду»
Она спрашивает, а Леша отвечает.
Я смотрю на время переписки. Поздний вечер. Когда свадьба уже подходила к концу. Когда мы уже поцеловались. Когда Леша сказал мне, что давно об этом мечтал.
Его телефон выпадает из рук и громко бьется о паркет. Ноги не выдерживают, и я опускаюсь рядом, трясясь от слез, горечи, обиды и жестокого предательства
Глава 35. Предательство
НАТАША
Рыдания душат. Я не слышу ничего, кроме грохота своего сердца: ни как Леша возвращается в комнату, ни как обращается ко мне. Чувствую только прикосновение его рук к плечам, и меня словно током ударяет. Резким движением сбрасываю с себя мужские ладони и поднимаюсь на ноги.
— Господи, Наташа, в чем дело!? — он испуганно оглядывает меня и пространство вокруг. Замечает свой разбитый телефон на паркете.
— Куда ты уехал после Мишиной свадьбы? — выдавливаю из себя. Из-за кома в горле мне больно говорить, но я делаю над собой усилие.
— Что? — не понимает моего вопроса.
— Я спрашиваю, куда ты уехал после Мишиной свадьбы? После нашего первого поцелуя.
Еще секунду он смотрит на меня с недоумением, а потом снова переводит взгляд на свой разбитый смартфон. Задерживается на нем и возвращается ко мне. Его лицо озаряется догадкой.
— Ты залезла в мой телефон, — констатирует, а не спрашивает.
— Еще раз. Куда. Ты. Уехал. — Цежу каждое слово.
Он смыкает челюсть и простреливает меня злым взглядом. Но при этом молчит, не отвечает на вопрос.
— Как ты мог!? — взрываюсь криком вперемешку с новым плачем. — Как ты мог! После меня... к ней… а потом снова ко мне!
Я сгибаюсь пополам, зажимая рот ладонью, чтобы подавить рвущийся наружу крик. Ни черта не выходит, и я вою, как белуга.
— Хватит! — он рывком возвращает меня в вертикальное положение. — Меня достали уже твои истерики!
Я не знаю, откуда у меня в таком состоянии появляются силы, но я замахиваюсь и влепляю ему пощечину. Ладонь тут же простреливает адской болью. Леша отшатывается на шаг назад, выпуская меня из захвата.
— Ты изменил мне!!! — воплю не своим голосом. — Как ты мог!?
На его бледной щеке быстро проявляется красный след от моей ладони. Леша стоит, тяжело дыша, и я замечаю, как он сжимает кулаки до побелевших костяшек.
— Немедленно успокойся, истеричка, — приказывает злым тоном. — Я не изменял тебе! Мы не встречались еще тогда!
— Мы начали встречаться в тот день!
— Нет! — рявкает. — Если мы поцеловались, это еще не значит, что мы начали встречаться! Я ничего не обещал тебе тогда!
Мне снова не хватает кислорода. Пытаюсь вдохнуть через рот, потому что нос заложен из-за слез. Они не прекращают бежать по моим щекам. Стекают мокрыми дорожками вниз по шее, создавая противное липкое ощущение.
— Ты целовал меня, — хриплю севшим голосом. — А потом поехал к другой. На следующий день снова был со мной. Когда она тебе звонила в наше первое утро, я спросила, кто это. Ты мне солгал.
Перечисление каждого факта его предательства загоняет по кинжалу в сердце. Боль разрастается: из левой части грудной клетки, там, где конусообразный орган качает кровь, расходится по всему телу. Я разворачиваюсь к двери и пулей вылетаю из комнаты.
Бежать. Подальше от него, подальше отсюда.
Куда-нибудь туда, где я не буду его любить.
Я даже не замечаю, как оказываюсь у своего дома. Распахиваю калитку и пробегаю мимо удивленно таращихся на меня родителей и гостей. Взбегаю на второй этаж, с шумом захлопываю дверь своей комнаты и валюсь на кровать лицом в подушку, выпуская из груди новую порцию рыданий.
Он не побежал за мной. Не попытался меня остановить.
Его предательство давит на меня, сжимает, будто
