Упал, отдался! - Тата Кит

Глядя в черные пылающие глаза, хотела было кинуть какую-то колкость, но оказалась заткнута жадным поцелуем со сладким вкусом барбариски.

Возбуждение, вспыхнувшее в пояснице, ударило горячей волной в низ живота, смыло хлипкий барьер из стеснительности и стерло память о том, что мы в магазине, в котором есть люди.

Никого не может быть даже в мыслях, когда сильные руки сминают меня в объятиях и превращают в податливый горячий воск. Ничто не сможет отвлечь меня от того, как властно и в то же время трепетно, Ренат делает меня своей куклой, развернув лицом к зеркалу, и, расставив ноги в стороны. Спускает с меня бельё. Быстрыми движениями, тяжело дыша за спиной, расстегивает джинсы, разрывает упаковку презерватива и раскатывает его по члену. Обхватывает одной рукой талию, другой – мягко сжимает шею. Притягивает ближе к себе и, поймав мой взгляд в отражение, входит на всю длину плавно и настойчиво.

Глаза закрываются от чувства блаженства и долгожданной наполненности, когда наши тела начинают двигаться в такт. В этой узкой примерочной не за что зацепиться, но Ренат держит меня крепко. Манит взглядом в отражении и вовремя прикрывает мне рот ладонью.

Темп нарастает. Мы как дикари, которым, словно больше не выпадет шанса потрахаться.

Рука Рената сползает с живота. Пальцы касаются клитора и надавливают на него, круговыми движениями затягиваю тугую спираль, которой больше некуда сжиматься.

Сжимаюсь, обхватывая его плоть. Цепляюсь за волосы на затылке и тяну парня на себя, когда он зубами впивается мне в плечо и тоже достигает пика.

Затихаем. Замираем. Дышим так, словно пробежали марафон. Мужская ладонь исчезает с моего рта. Черные глаза с манящей поволокой неотрывно следят за мной в отражении.

Нежно целуя покусанное плечо, парень выходит из меня, не глядя снял презерватив, завязал его.

Молча достала из бокового кармашка сумочки салфетку, отдала Ренату, чтобы он смог завернуть в нее презерватив и спрятать в карман своей куртки.

Так же молча Ренат вернул мои трусы на место. Развернул меня к себе, приник к губам и, крепко обняв за талию, приподнял над полом.

С трудом прервав поцелуй, вернул меня обратно на маленький коврик, улыбнулся как шкодливый пацан и, подмигнув, вышел из примерочной.

На дрожащих ногах сделала шаг к пуфику и села на него, улыбаясь сама себе.

Шторка вновь отъехала в сторону, но ровно настолько, чтобы смогла проникнуть Светкина голова.

– Если что, ты примеряла ужасно тесный корсет, – сунула она мне его. – Коза, блин! А меня кто так же, а?

Не смогла ей ответить. Не нашла сил и слов. Я впервые в жизни занималась сексом в общественном месте, да еще в беззвучном режиме.

Это нужно переварить и обвести сегодняшний день красным маркером в календаре. Потому что вряд ли такое снова когда-нибудь повториться.

Телефон в кармане пальто издал короткий сигнал о новом смс в приложении.

Достала его, точно зная, кто мне написал.

Р: «тогда до вечера…»

Говнюк.

Глава 20. Виктория

Нехотя открыла глаза.

Кажется, за окном скоро полночь. Или уже давно перевалило за полночь? Плевать.

Сложно думать о чем-либо, когда ты обмякшей амебой лежишь на плече горячего парня, который лениво перебирает твои волосы и поглаживает обнаженную спину.

Совсем освоившись, закинула на него ногу. На колено тут же легла широкая ладонь и ласково погладила кожу.

– Я думал, ты опять убежишь, – грудная клетка Рената приятно провибрировала под ухом в такт его голосу.

– Уйду, как только верну себе способность ходить, – лениво проговорила я и, наконец, соизволила открыть глаза.

– Не боишься, что моя волшебная палочка опять лишит тебя этой способности?

– Если не хочешь знать, как выглядит сломанная волшебная палочка, то лучше не надо.

– Останься до утра. Утром я провожу тебя домой, – произнес Ренат, водя по моей спине пальцами.

– Ты забыл, что я к тебе на своей машине приехала? Как ты меня проводишь?

– Конвоем. Могу прихватить колонку и врубить сирену.

– Спасибо, конечно, за предложение, но я самостоятельно доберусь домой.

– Утром?

– Через полчаса-час, примерно, – провела пальцами, рисуя узоры на его гладкой груди. Немного подумав, решила сменить тему. – Почему у тебя нет ни одной татуировки. Я думала, на них сейчас все помешаны.

– Не знаю, – плечо под моей рукой мелко дернулось. – Одно время хотел. Лет до семнадцати. Потом один парень из команды пришёл и начал хвастаться в раздевалке свежей татуировкой, за которую отвалил кучу бабла. Выглядела она круто. Пока не пришел тренер и не назвал этого парня осьминогом.

– Почему осьминогом? Из-за рисунка? – подняла я голову и подложила под подбородок тыльную сторону ладони, чтобы не только слушать Рената, но еще и видеть.

– Нет, – улыбнулся он. Потянулся ко мне рукой и стал по одной пряди убирать волосы за плечи, наблюдая за своими действиями. – Тренер назвал его осьминогом и спросил: «ты специально залил под кожу чернила, чтобы было чем обосраться на льду?». Эта хрень как-то въелась мне в мозг, наверное, похлеще любой татуировки, вот я ни одной так и не набил.

– И не надо. Мне нравится твоя… кожная непорочность, – закончила я пафосную фразу, чем насмешила нас обоих.

– Чувствую себя ангелом в подгузнике.

– Только не обделайся.

– Ну, опыт по смене подгузников у тебе есть. Так что мне волноваться не о чем, – произнес Ренат. Затем выражение его лица стало гораздо более серьёзным. – А расскажи мне про своего сына.

– Что про него рассказать? – насторожилась я. Иголки начали медленно выходить из кожи, готовясь уколоть в любой момент.

Мое личное – это мое личное.

– Что-нибудь, – дернул Ренат плечами. – Это ведь твой сын. Расскажи мне о нем что-нибудь.

– Ты и сам его прекрасно видел и даже