Жизнь на кончиках пальцев (СИ) - Новка Маруся

Она помнила, как тот, кто стал отцом её ребенка, втолкнул их в вагон электрички и стоял на перроне, пока не закрылась дверь.

Помнила, как нашла свободное место и села, не обращая внимания на любопытные взгляды попутчиков.

У неё не было ничего. Ни мужа, ни дома, ни денег. Была только вот эта девочка, которую она родила и с которой теперь не знала, что делать.

«Лучше бы я написала отказную в роддоме!» — подумала Эльза. — «Ну почему я этого не сделала?! И как теперь быть?! Как выживать с младенцем на руках?!»

За окном электрички мелькали добротные дома, утопающие в цветущих яблоневых садах.

Эльза мгновенно приняла решение. Она вскочила и бросилась к выходу.

«В этом селе живут хорошие и добрые люди!» — уговаривала саму себя, — «Они позаботятся о моей девочке!»

Она вошла в здание пригородного вокзала. Села на деревянную скамью. Достала бутылочку со смесью и снова покормила дочь. Удивилась тому, что малышка ни разу не заплакала за весь день. Прижала дочь к себе и словно впала в ступор.

— На первый путь прибывает электропоезд следующий в Город у Моря, — объявил привокзальный громкоговоритель.

Эльза, воровато оглянувшись по сторонам, убедившись в том, что здание вокзала абсолютно пусто, положила сверток с дочерью на лавку и опрометью бросилась на перрон.

— Электропоезд, следующий в Город у Моря, отправляется с первого пути, — объявил громкоговоритель девочке, одиноко лежащей на деревянной скамье.

«Господи! Что я наделала!» — Эльза смотрела, как за окном опять мелькают чужие дома. Тотчас одернула саму себя: — «Нет! Так будет лучше! И для меня, и для неё!» — спохватилась: — «Нужно было хоть выписку из роддома оставить и бутылочку!» — но снова нашла оправдание: — «Что проку в пустой бутылочке? Да и выписка ничего не даст, кроме даты рождения и моего имени. Нет! Так будет лучше! Пусть те, кто захочет удочерить мою девочку, сами определят для неё и имя, и фамилию, и дату рождения», — плотно зажмурила глаза, словно была не в силах больше видеть этот сверкающий майский день.

Эльза подходила к дому свекров не зная, чего ей ждать и на что надеяться.

Первым её увидел муж, подвязывавший ветку яблони, надломившуюся от буйного цвета.

Крикнул в глубину двора:

— Сережа! Иди маму встречай! — ухмыльнулся, глядя на жену: — Она с гастролей вернулась! — развернулся и пошел в родительский дом. Взять сумку из рук изможденной женщины он не поторопился.

Истомины уехали в Северную Пальмиру спустя месяц.

Эльза ничего не говорила мужу, а он ни о чем не спрашивал.

Они вели себя так, словно она действительно вернулась с длительных гастролей.

В Городе на Неве Истоминых ждала роскошная хорошо обставленная квартира. Сергей-старший, буквального через неделю после переезда сообщил, что ему пора выходить к новому месту службы.

— Хорошо, — кивнула Эльза. — Я бы хотела еще месяц отдохнуть, а потом уже посещу Мариинский театр. Представлюсь и узнаю, нет ли для меня вакансии хотя бы в кордебалете.

— Нет! — односложно ответил муж.

— Что значит — нет? — растерялась.

— Нет — значит нет! — нахмурился Истомин. — Твои танцы и гастроли закончились! Теперь ты жена и мать! Танцевать будешь на приемах и только со мною! — недобро усмехнулся.

Заниматься с сыном Эльза начала едва мальчику исполнилось пять лет.

Дождавшись, пока муж уйдет на работу, клала руку на спинку кресла и показывала мальчику упражнения, соответствующие его возрасту.

Через год, втайне от мужа, она показала Сереженьку хореографу балетной школы.

Вдвоем они уговорили Истомина-старшего позволить сыну заниматься балетом.

Чего это стоило для самой Эльзы — она вспоминать не хотела. Но слёзы, лесть, обещания никогда ни в чем не перечить и никогда ни о чем больше не просить, сделали свое дело.

В десять лет Сергей Истомин-младший поступил в хореографическое училище при Мариинском театре Северной Пальмиры.

О своей дочери, девочке, которую она оставила на пригородном вокзале, которой не удосужилась даже дать имя, Эльза Истомина старалась не вспоминать.

Эльза, словно очнувшись, посмотрела на нетронутую чашку, в которой давно остывший кофе уже покрылся серой пленкой.

Быстро выпила сок и попросила счет.

Солнце стояло в зените, и она поняла, что просидела за столиком кафе не меньше часа.

Нужно поторопиться. Сереженька, наверное, давно проснулся.

Нужно его накормить и озаботиться ужином. Искусной кулинаркой она так и не стала, в последние годы муж предпочитал обедать с коллегами в ресторане, но требовал, чтобы в доме всегда был ужин. Будет Истомин-старший его есть или нет — значения не имело!

Чем ближе Эльза подходила к дому, тем спокойнее она становилась.

Испуг, вызванный неожиданной встречей, исчезал и таял, словно облачко в весеннем небе.

«И что я так переполошилась!» — думала Эльза. — «Прошло четырнадцать лет с того дня!» — даже в мыслях она не стала уточнять какой именно день имеет в виду. — «Я уже узнала, что отец девочки закончил сценическую карьеру и переехал на ПМЖ в Америку. С этой стороны мне и моей семье ничего не угрожает. Просто встреча с этой женщиной была для меня слишком уж неожиданной. А потому я испугалась, хотя повода для страха нет совершено!»

— Сереженька! Я дома! — крикнула с порога.

— Наконец-то, — послышался ответ сына. — Я уже начал волноваться, думая о том, куда запропастилась моя мамуля?

— Сейчас будем обедать! — радостно сообщила Эльза, укладывая в пароварку стейк семги и несколько стеблей молодого сельдерея.

Глава пятая

— А вот и я! — на пороге комнаты общежития стояла довольно улыбающаяся Леночка. — Ну как ты? — спросила Диану и тотчас приступила к рассказу о том, как провела неделю каникул.

— Знаешь, а эта толстая Машка не такая уж и плохая оказалась! — Леночка скривилась, рассматривая пустые плечики в шкафу. — Как здесь тесно, — возмутилась, — некуда даже вещи повесить! — взглянула на подругу: — А ты не можешь переложить свое тряпье на полку? Мои платья и костюмы могут измяться, а для твоих, — хмыкнула, — нарядов это не страшно.

— Ну и что там с Машей? — напомнила Диана, выполняя просьбу подруги. — Её снова привозили в дом твоего отца?

— Нет! — Леночка аккуратно размещала в освободившемся шкафу обновки. — Я у них дома гостила целых три дня!

— А как же Тимур Айдарович? — удивилась подруга. — Забрал на каникулы, чтобы тотчас отправить в незнакомый дом?

— Много ты понимаешь! — возмутилась Леночка. — Папка должен был отлучиться по делам! Он ведь у меня бизнесмен! Он предложил мне на выбор — или остаться в его доме и глазеть на эту грымзу Наташку, или поехать в гости к Машке или Светке.

— И ты выбрала Машу, — констатировала очевидное Диана.

— Ага! — кивнула Леночка. — И, представь себе, хорошо провела время! Мы втроем с Машей и её мамой объездили все бутики! Видела бы ты, как они умеют разговаривать с этими плебейками-продавщицами! А потом были на концерте во Дворце Спорта! И каждый вечер ужинали в ресторане! Я даже уезжать не хотела, когда папка за мною приехал!

— А что за бизнес у твоего отца? — перевела разговор на другую тему Диана.

— Бизнес и бизнес! — нахмурилась Леночка. — Денежный! — уставилась в окно. — Знаешь, папа не любит, когда я задаю вопросы о тюрьме или о его работе. Сразу умолкает или говорит так, что вроде бы и ответил, а все равно непонятно ни черта! А я не хочу его злить и расстраивать! — насупилась, продолжая любоваться красотами торгового порта.

В комнате повисло гнетуще молчание.

— Ты все правильно делаешь, — Диана почувствовала, что подруга словно нуждается в её одобрении. — Отец сам обо всем тебе расскажет, когда посчитает нужным.