Мой сводный американец - Мэри Ройс
Несмотря на то, как девичье тело тянулось ко мне, отзывалось на ласки, скованное поведение Мии в очередной раз подтвердило, что она действительно не помнит меня. Но вопреки всему сводная сестренка согрешила вместе со мной, отдавшись мне целиком, без остатка.
Вот только приближающийся восход солнца постепенно стирал наваждение, остужая затуманенную страстью голову. И тут же вспомнились намертво засевшие в памяти слова Макса. Нет. Я должен, просто обязан разобраться во всей этой чертовщине. У меня жуткое чутье, что ничего хорошего меня не ждёт в поисках этой правды, но думать уже поздно, пора действовать.
Сбросив полотенце, на ходу натягиваю на себя боксеры и устремляюсь в кабинет отца. Как бы ни хотелось, но нельзя возвращаться в постель, где безмятежно спит моя Мия. Да, теперь точно моя. Больше не обижу сам и никому не дам в обиду. Полюбил? А я разве переставал? Даже затевая нечестную игру с маленькой, все равно любил ее. Эгоистично, по-своему, но любил, не переставая, даже когда сгорал от ненависти.
Только все это в прошлом.
Мия приняла меня, и я не упущу представившуюся возможность. Пусть разум девушки не помнит меня, но каждая клеточка ее тела по-прежнему принадлежит мне. Она и сама это понимает. Чувствует.
Однако вернуться к ней и не утонуть в страсти будет подобно адской пытке. Да и настрой пока другой. Рассчитывал выяснить с ней все, что узнал от Макса, но беседа не задалась с первых секунд, а потом и вовсе стало не до разговоров. Да и сейчас, когда немного остыл, мне просто необходимо позвонить отцу. Ждать? Ха. Спасибо, по-моему, я достаточно ждал, живя во лжи. Но прежде чем наберу родителя, мне нужно что-то покрепче, то, что охладит вновь раскаляющиеся эмоции. В последнее время я напоминаю стеклянную колбу с взрывоопасными веществами, которая от малейшего толчка может разлететься на мелкие осколки.
Захожу в кабинет, но к своему глубокому сожалению алкоголя на прежнем месте я не обнаруживаю. Неужто старик завязал с пагубной привычкой? Поискав еще какое-то время и не найдя успокоительного, зло пинаю дверцу шкафа. Да с такой силой, что с полки валится несколько книг, после чего я обреченно падаю в отцовское кресло.
Что ж, придется на трезвую голову.
— Проклятье… — выдыхаю в пустоту и закидываю руки за голову, предвкушая разговор с папочкой.
Перевожу взгляд на часы. Четыре утра. В Америке отец давно бодрствует и, вероятней всего, уже отдыхает после работы. Самое время подпортить ему настроение. Хотя, чего скрывать, и себе заодно.
Испустив протяжный вздох, поднимаюсь на ноги, но прежде чем выйти из кабинета, поднимаю упавшие книги. Вот только поставить на место мне их так и не удается. На глаза попадается тайник, который раньше находился в столе. Значит, отцу есть что прятать. Хотя его темные дела меня мало волнуют, а вот крепкого друга найти в сейфе вполне вероятно. Новая женушка часто выносила мозг родителю за пристрастие к алкоголю. Поэтому во избежание неприятностей он скрывал за кодовым замком не только кипы бумаг и деньги. Интересно, сменил ли он пароль. Набираю дату своего рождения, после чего загорается зеленая кнопка, а следом дверца с коротким сигналом открывается. Надо же. Как трогательно. Я польщен.
Ухмыльнувшись, заглядываю внутрь. Вуаля! Ирландский товарищ двенадцатилетней выдержки встречает меня приятным золотым оттенком за стеклом. Беру бутылку и случайно цепляю какую-то папку, из которой незамедлительно вываливается куча бумаг.
— Твою мать, только этого мне и не хватало, — бормочу себе под нос и, оставив скотч на месте, начинаю собирать листки с пола. И тут на глаза мне попадается знакомое имя. Мия Романова. — Так-так-так, а вот это уже интересно, — шепчу я, бегло изучая черные буквы на белоснежной бумаге.
С каждой новой строчкой я теряю возможность дышать. Какого?.. Судорожно собираю остатки документов и готов провалиться сквозь землю, чтобы забыть то, что вновь и вновь видят мои глаза. Запускаю ладонь в волосы и сжимаю пряди в кулак. Руки мелко подрагивают. В голове развязывается настоящая атомная война, пока я лихорадочно перевариваю информацию, сопоставляя сроки, указанные на выписке из больницы. Так вот, что так тщательно скрывает мой папаша! Урод. Воздух окончательно покидает легкие. Глаза печет от подступающих слез. Этого не может быть. Как же так, отец? Как ты мог так поступить с ней? С нами.
Не помню, как покинул кабинет, не помню, как попал к ней в комнату. Пришел в себя только, когда легкие начало жечь от переполняющего их аромата корицы.
— Мелкая, — с горечью хриплю я, бережно убирая непослушные пряди с ее прекрасного лица, — прости меня. — Шумно вздыхая, притягиваю Мию в объятия и вновь зарываюсь носом в ее шевелюру. — Я не знал…
Целую в макушку, но сейчас этой близостью только сильнее рву себе душу. Сам себя уничтожаю. А когда она крепче прижимается ко мне, грудь прошибает мощнейшим ударом, отправляя меня в нокаут, где крамольные мысли добивают двойным рикошетом. Слишком долго мы жили во лжи, созданной моим отцом. Но я больше не позволю. И если потребуется, заберу ее с собой. Увезу как можно дальше от этого чудовища, что много лет прятался под маской любящего родителя. Нет у меня больше отца. Ни матери, ни отца. Я сыт по горло. Она нужна мне. И я заставлю мелкую вспомнить, кто я. Заставлю полюбить, как прежде. А потом мы просто исчезнем туда, где можно быть самими собой.
Глава 34
