Хозяин жизни (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна

Глава 53 

Дусманис

Меня будто мешком по голове огрели. И пусть говорят, что мужики подобные вещи легче женщин переносят, не из нас все это выливается через боль и слезы, ни у нас внутри жизнь прервалась, едва зародившись. Но я-то уже знаю, как это — держать на руках своего ребенка. Как в глазюках его наивных, не по размеру больших для детской мордашки, отражение свое видеть. На руках носить, бутылкой кормить. Как купать, а потом слово «папа» раньше, чем «мама» услышать и гордиться этим фактом до пенсии.

Наш ребенок… Ребенок мог родиться с рыжими, как у Машки волосами, а при этом цвет кожи был бы моим. Или наоборот: волосы черные, а глаза, как у Маши — цвета райской зелени.

Не могу… Мне дурно. Хреново, что я должен как-то смириться и жить с этим дальше. И то, что девочка выглядит опустошённой, измученной, а я не могу ничего сделать. Собственная беспомощность угнетает. Уже в четвертый раз подряд, Маша просит меня уйти. И не игра эта с ее стороны, не попытка вывести меня на эмоции, добиться каких-либо признаний. Она действительно хочет, чтобы я ушел. И я должен ее послушать, раз именно это сейчас ей нужно. Я о самом страшном своей рожей бородатой напоминаю.

Боль в башке пульсирует и нарастает, путаются мысли, заставляя сжимать зубы с такой силой, что челюсти сводит судорогой. Кое-как выход из квартиры нахожу. Расстояние шагами меряю.

— Спасибо, что дочери моей жизнь похерил, — сидит за столом на кухне Машина мама и салютует мне стаканом с темно-бурой жидкостью.

Спокойно, невозмутимо и с достоинством себя подает, даже на усмешку сил хватает. В чувстве юмора ей не откажешь. В другой ситуации мы бы даже подружились. Повезло Олегу, что его уже в квартире нет, потому что его короткостриженая башка, как раз подходит для того, чтобы зло на ней сорвать. Ничего ей не говорю. По ступеням спускаюсь, не разбирая дороги.

— Куда едем, босс? — спрашивает водитель, пока я ручку двери ошалело нащупываю.

Наверное, дамой нужно вернуться. И мой человек везет меня по темным улицам, к особняку за городом, туда, где мне с ней хорошо было. Не принимая душ, валюсь на постель прямо в одежде.

Не помогает ни наступившее резко утро, ни необходимость идти на работу. Адская боль съедает изнутри, мешая и бизнесу, и отдыху. Я переживаю за Машку, но не знаю, как мне ей помочь. Словно пакет на голову надели, и руки шнуром связали.

— Вот здесь распишитесь, и здесь, — наклоняется ко мне секретарша, а меня духи ее раздражают.

Раньше все равно было, а сейчас конкретно так бесят. Хочется отправить ее мыться, но от этого ведь легче не станет. Это ситуацию никак не исправит.

— Через десять минут делегация из Норвегии прибывает. Вы же знаете, сам посол у нас остановится.

Не хочу я норвежцев встречать, я ничего не хочу. Мне бы вернуться дней на десять назад и жизнь свою исправить.

По инерции поднимаюсь из-за стола, решив в холл отеля спуститься. Кнопки лифта наугад жму, от вошедших к стене отворачиваюсь. Не хочу ни с кем общаться.

— Михаил Сафронович, — внезапно возникает из ниоткуда Азалия, словно нарочно поджидавшая меня в засаде. — А мы клип сняли. Я тебе на электронную почту отослала, ты его видел? Мне очень важно твое мнение, — прикусывает она нижнюю губу, улыбается, слишком близко подходит, явно флиртует.

Равнодушно изучаю ее намазанную тональником физиономию. Она ведь тоже рыжая, у нее должны быть веснушки, но их почему-то нет. А у Машки, я все наизусть выучил, я их с закрытыми глазами пересчитать могу.

Она расстояние между нами сокращает, а у меня в голове странная мысль крутится, назойливая и не дающая покоя. А она меня гладить начинает, в плечо руку втереть пытается.

— Мишенька, ты какой-то напряженный. А у нас репетиция в банкетном зале, вечером для посла норвежского пою, представляешь? — в лицо заглядывает, снова по плечу когтями своими малиновыми водит, будто права на это имеет. — Плохо тебе с ней? Счастливым не выглядишь. Молодая, глупая, много требует? А я умная, Мишенька.

— Ты что Машке сказала, когда в ресторане я насчет зала выходил разговаривать? — грубо отстраняюсь.

— Я ведь ничего не забыла, Миша, может, наверх поднимемся, я тебе массаж сделаю, как раньше, помнишь? Чтобы все твои беды прошли и расслабился ты. Раньше тебе помогало от проблем в бизнесе спрятаться.

— У тебя же новый мужик уже есть.

— Старая любовь не ржавеет, Мишенька. Разве он с тобой может сравниться? — касается она моего подбородка.

Отклоняюсь.

— Я вопрос тебе задал, недо Бейонсе.

— Ты, пожалуйста, не обижай меня, Миш, все же многое нас связывает.

— Что. Ты. Ей. Сказала?

— Ничего.

— Ань, я что, плохо с тобой расстался? Я карьеру твою продолжаю оплачивать, а ты мне в миску срешь?

— Михаил Сафронович, я ничего такого не делала. Я просто сказала, что вы…

— Что я, что? — наступаю на нее, сжав зубы, заставляя испуганно прижаться к стене.

— Что вы бываете неразборчивы в своих связях, — сглатывает слюну. — Особенно в командировках.

Я от злости кулак впечатываю в стену возле ее головы. Она вздрагивает, жмурится. Трясется, как будто бить я ее планирую. Больше делать нечего.

— Ты сегодня же удалишь из своего инстаграма все, что со мной связано. Ты напишешь, что мы давно расстались. И если ты, где-нибудь Машу мою встретишь, ты на пушечный выстрел к ней больше не подойдешь. Поняла меня?

Она быстро кивает.

— Михаил Сафронович, а как же мой тур?

— Да ной ты в свой микрофон, плевать мне, — махнув на нее рукой и не оборачиваясь.

С послом пусть кто-нибудь другой разбирается. Я не могу здесь оставаться. После разговора с Азалией я понял, что мне действительно нужно. Я крови чужой жажду. Настроение у меня прямо скажем боевое. Мести хочется. Жаль безнаказанно головы рубить нельзя, а то мне бы сейчас очень даже подошло это занятие.

Олег молча ведет машину. Мне не нравится, что он стал невольным свидетелем драмы в моей личной жизни, но он молчит, а я вместо того, чтобы партнерам руки жать посреди рабочего дня, смотрю в окно мерса, за которым несутся дома и деревья. Еще кое с кем пообщаться планирую.

Глава 54 

Захожу в названный Владимиром ресторан. Он мужик не плохой, жалко жизнь свою с этой курицей связал. Надежда хохочет. Ее радостный смех раздражает. Новая волна злости резко накатывает, накрывая с головой, она темнее и тяжелее прежней. Даже искать мою бывшую не нужно. Вон, с довольной рожей в центре зала, среди подружек своих сидит. Весело ей, смотрю. Жизнь удалась.

Заметив меня, бывшая жена бледнеет, издалека вижу, как она резко собираться начинает. Бежать решила. Не хочет, чтобы подружки ее слышали, все, что я сказать хочу. По виду моему заметно, не хвалить я ее притащился. Ресторан этот не слишком дорогой, цены здесь весьма демократичные. Но, учитывая зарплату Надежды, все равно дорого. Сейчас я хочу пар спустить, чтобы бывшая раз и навсегда поняла, как сильно не нужно в мою личную жизнь со своими сраными советами лезть.

Завидев меня движущегося к ним, бабы замолкают, ресницами заинтересованно хлопают, переглядываясь.

— Девочки, я пойду, — шарится в сумке Надежда, встает, бросает едва тронутый салат, оставляя наличные деньги.

— Привет, бывшая жена, — жестко дергаю ее за плечо, припечатывая щеку издевательским поцелуем, — мы останемся! — без тени улыбки, грубо давлю, усаживая ее обратно.

Свой стул разворачиваю спинкой к столу, перекидываю ногу.

В каждом движении гнев, я буквально переполнен негативом. Скулы напряжены, губы поджаты и, как увидел ее, глаза ещё злее, чем раньше стали. Это в отражении серебряной супницы заметно. Надежда теряется, тяжело дышит. А я от новостей, что снегопадом в последнее время на мою башку сыплются, уже сам не свой. Смотрю на нее исподлобья, взглядом медленно убиваю.

— Михаил, — недобро протягиваю руку для приветствия.

Одна из баб называет свое имя. Обе улыбаются. Я нет. Бывшая пытается меня увести. А я не хрена не собираюсь упрощать ей задачу. Накинулась на мою девочку, жизнь ей своими бабскими проклятьями подпортила, время отвечать пришло. Стыдно? Вот и отлично. Мне ее перекошенная физиономия чертовски нравится. Раньше я себя так не вел, а сейчас уже похер. Меня полной задницей накрыло, почему бы Надежду за собой не утащить на дно.