Квинсленд. Штат солнечного сияния (СИ) - Муравская Ирина

— Вечно с тобой одни проблемы, — слизывая кровь с губы, вздохнул он.

— А я предупреждала, — покачала головой та. — Тут где-нибудь есть медпункт?

— Не нужен он. Да и некогда. Скоро выступать.

— Ты еще и играть сможешь?

— Разумеется. Пальцы же целые, так… — Холден сжал и разжал кулак, проверяя. — Только кожу содрал. Не переживай, киса. Живой я, живой. И по голове не били, так что последние мозги не растерял. Тебе очень повезло.

Шутит, вы посмотрите на него! Значит точно живой.

— Но после концерта все равно доедем до больницы, ясно?

— А может лучше ты меня вылечишь? Я даже знаю, как, — склонившись, чтобы никто не услышал, Кайл быстро прошептал ей что-то на ухо. За что получил пинок от сердитой и раскрасневшейся Хлои. — Ой, больно же! Ладно, ладно. Понял, пролет. Но попытаться-то стоило.

День тридцать пятый (понедельник)

Хлоя закрыла дверь, сбросила сумку на пол и устало поприветствовала лбом косяк. Вот и все… Даже день проведенный в квартире у Кайла и пару последних часов, что они просидели в машине около дома не хватило, чтобы осознать, что такие короткие, но такие удивительные выходные подошли к концу.

— А вот и наша детка вернулась. Долго же вы прощались. С трудом заставлял себя не подсматривать в окно, — из гостиной с Софи на руках вышел мистер Джонсон.

— Привет, папа, — потерев лицо и убедившись, что слезы вроде как не торопятся выйти наружу, та оторвалась от стены и улыбнулась домашним. — Скучали?

— Даже не рассчитывай, — отмахнулся тот, ставя малышку на ноги. Девчушка мигом поскакала к сестре с объятиями. — Скажу больше: мы так хорошо провели время, и я тут подумал, что надо бы выпроваживать тебя почаще.

Лукавая улыбка и понимающий взгляд — да, вот что ей сейчас нужно. Папа прекрасно понимал ее состояние. И это с учетом того, что сама Хлоя понимала его очень и очень слабо.

— Как понимаю, за сутки ничего не изменилось? — полюбопытствовал он. Джонсон младшая покачала головой. Мужчина согласно кивнул. — Я так и думал. Тогда пошли. Набор “утешить дочь” на кухне, в полной боевой готовности.

Как оказалось, набор “утешить дочь” представлял собой бутылку вина, тарелку с фруктами, коробку шоколадных конфет и большую банку ее любимого ванильного мороженого. Заготовился так заготовился.

Причем настолько видимо увлекся, что забыл о посуде и уборке, потому что стоило Хлое зайти на кухню — потребовался уже другой набор “вовремя предотвратить скандал и умилостивить дочурку”. Но мистеру Джонсону повезло — конкретно сейчас не хотелось ни ругаться, ни возмущаться. Она просто взяла бутылку и вопросительно повернулась к отцу.

— Тут или в гостиную?

Гостиная, конечно, представляла собой не менее плачевный вид, и это касалось не только разбросанных по всей комнате игрушек и изрисованных листов бумаги, но Хлоя практически безразлично переступила через кукол и мебель для Барби и, забравшись с ногами на диван, протянула папе вино: мол, открывай.

— По какой схеме работаем? — поинтересовался он, в несколько заходов перетащив угощения на кофейный столик и откупоривая горлышко. — Нужен совет или просто хочется поплакаться?

— Пока не знаю, — честно ответила та.

— Значит, как пойдет.

Внешне странный разговор имел под собой вполне обоснованную причину и ранее принятую договоренность. В субботу вечером, после завершения концерта и быстрого осмотра в больнице (Джонсон все-таки настояла на этом), отцу с нового телефона (купленного после больницы) было отправлено сообщение: “SOS. Я влюбилась. Что делать?”

Ответ не заставил себя ждать: “Ничего, и такое бывает. Насколько все плохо по десятибалльной шкале?” Хлоя тогда оглянулась на дверь ванной, за которой скрылся Кайл и быстро напечатала: “Восемь… нет, восемь с половиной… Нет, девять”. И снова ответ пришел предельно быстро: “А вот это уже проблема. Приедешь, будем разбираться. Вино белое или красное?” И вот он, результат переписки: девушка практически залпом осушила преподнесенный ей бокал с красной жидкостью и печально посмотрела на отца.

— И что теперь делать?

— Да ничего. Плыви по течению, а там само все встанет на свои места.

— Как-то сложно… Это что, всегда так? Чувствую себя такой слабой, прям противно. Виделись несколько минут назад, а уже хочется позвонить. Нет, не нравится мне такая расстановка дел.

— Ну детка, ничего не поделаешь. Рано или поздно все проходят через это, — мистер Джонсон прихватив банку мороженого, присел поближе к дочери и ободряюще приобнял ее. — Даже такие самостоятельные, как ты у меня. Не берусь утверждать, однако думаю, что лучшее средство от хандры в данном случае, — перед ней замаячил холодный десерт с воткнутыми туда ложками. — Это любимые сладости.

— Я тоже хочу, — Софи проворно забралась к ним на коленки, отвоевывая угощение.

Хлоя прижалась к отцу и с нежностью смотрела на сестру, в секунды умудрившуюся измазать себе лицо в пломбире, чувствуя невероятную легкость. И это она с полчаса назад хотела остаться у Кайла и вообще не выходить из квартиры, навсегда затерявшись в его объятиях? Да, хотела. И сейчас хочет, но и дома ведь так хорошо! Спокойно и по родному тепло, что… ее буквально разрывало на части.

Но желание поплакать, надо заметить, исчезло. Поплакать… в смысле, от осознания, что эти дни, а особенно последние две ночи, проведенные вместе в блаженном уединении, откровенности и бесчисленных разговорах под купленное в магазине печенье и, кстати, тоже мороженное, закончились.

Теперь все возвращалось на круги своя: домашние обязательства, очередной семестр, последний учебный год, выбор направления на будущее и Брэндон, висящий на совести мысленным грузом незавершенности… Короче, грустно как-то это все и очень удачно, что рядом сидит папа, а под рукой есть вино.

Бутылка пустела быстро. Было предложено открыть еще одну, но придя к выводу, что подростковый алкоголизм — штука страшная, Хлоя перешла на холодный чай. Он тоже неплохо шел под многочасовые разговоры. Дочь в красках рассказывала о выходных, не обойдя стороной и стычку в парке. О ночных разговорах. Но только тех, о которых можно было рассказать, потому что большая часть была слишком личная и принадлежала исключительно двоим: Кайлу и ей.

Не забыла упомянуть и о блондине. Этот вопрос ее особенно волновал, и она заметно расслабилась, когда отец поддержал ее затею поговорить с Брэндоном лично. Правда заметил, что Кайлу неплохо было бы узнать об этом заранее, дабы избежать возможных и даже вероятных осложнений.

Мистер Джонсон же поведал об их “невероятно увлекательных выходных”, проведенных дома, и Хлоя не могла отделаться от мысли, что ему, наверное, неплохо было бы найти себе кого-нибудь. Вечно горевать нельзя и хоть прошел всего год, жизнь так или иначе, продолжается. Нельзя зацикливаться на прошлом, ничем хорошим это не сулит.

Ее папа ведь еще в полном расцвете сил. Красивый, обаятельный, в меру молодой. Да она же сама видела, как на него обращают внимание на улице одинокие дамочки! А он этого не замечает. Может пора намекнуть? Никто никогда не заменит им маму, само собой, но… ставить на личной жизни крест и жить ради одних дочерей тоже неправильно. Рано или поздно они вырастут, заведут свои семьи, уедут из дома, а с чем останется он? Нет, этот вопрос непременно стоит поднять. Но не сегодня. Сегодня у них другая тема — разгромное поражение Хлои на любовном фронте и идеи о том, как с этим жить.

Вот радоваться или печалиться, что раньше ей не доводилось сталкиваться с подобным? Детскую влюбленность к Тайлеру она переболела весьма быстро, как ветрянкой, а Пола, капитана школьной Бостонской команды, чьи фотографии периодически мелькали в новостной ленте фейсбука, но не вызывали абсолютно никаких эмоций, она, кажется, не любила и вовсе.

Так, мимолетная симпатия, которую и подкрепить-то было нечем, по сути. Он футболист, она из группы поддержки, — чем не проверенное временем клише? Ну а для новенькой, прибывшей из другой страны, еще и отличный повод закрепиться на новом месте и войти в нужный ритм.