Татьяна Алюшина - Мой слишком близкий друг
Через пару лет у него уже была трехкомнатная квартира, «бумер», небольшая дачка и тоненький счет в банке. И все было бы хорошо, но он зарвался, замахнувшись на тех людей, которые оказались ему не то что не по зубам, а и смотреть-то на которых «прямой наводкой» не рекомендовалось.
Жена одного из авторитетов края, до такой степени богатая, что Макс не устоял, мечтая об эмиграции за границу с хорошеньким домиком и уже солидным счетом в банке. Сначала он довольствовался ее щедрыми подарками и тратами на него, но, когда показал ей видео, то по ее кривой усмешке понял, что попал он конкретно. Ей и говорить-то ничего не пришлось.
И, бросив все, сбежал в Москву, оставив в городе своего соратника Олега, помогавшего ему во многих аферах. А в Москве обломчик случился, тут таких красавчиков поле непаханое конкуренцией шуршит. Пришлось покупать себе дипломы, устраиваться на работу инструктором, да и дамочки в столице оказались ушлые и грамотные, платят проститутский гонорар и особо не расщедриваются. Есть два варианта – жениться на одинокой, старой и богатой, что вполне возможно, но есть масса нюансов – не факт, что ты останешься хоть с чем-то, если она решит с тобой развестись или помереть, а время, годы упустишь. И второй – найти дуру молодую и обеспеченную, с жилплощадью, жениться, оттяпать квартиру, как говорится, с чего-то надо начинать, потом и следующую можно подбирать, а параллельно работать со старухами.
Он нашел подходящий объект, одинокую девушку, с престижной работой и неплохой зарплатой, квартирой, машиной и вроде без родственников. Он уж и жениться наладился и рассчитал все, но тут выяснилось, что у нее есть непростой папаша, который вычислил его в три секунды, мало того, начал справки наводить, пришлось Максу спешно ретироваться. Поменять район проживания в Москве, место работы, но поздняк! Такая неудачка вышла – собравший о нем справки мужик навел на его местонахождение ту самую жену криминального авторитета, жаждавшую найти бывшего любовника, с вполне конкретной целью, далекой от любовных утех.
Словом, его отыскали, и пришлось Максу откупаться – отдать все компрометирующие записи, продать всю имеющуюся недвижимость в Ростове-на-Дону. Откупился, но остаться гол, как сокол, он тоже не мог, и они с компаньоном влезли в некую непростую аферу с целью обогатиться и кинуть на большие деньги не самых простых людей. А подсказала эту аферу и «помогла» ее осуществить та самая жена авторитета.
Молодец тетка – зачем калечить, кастрировать, убивать, еще накличешь на себя вопросы мужа, когда его же люди займутся исполнением, пусть мальчонку другие ищут и наказывают, чтобы неповадно было хамить взрослым тетенькам.
Ну, а дальше все известно. Уговаривая меня выйти за него замуж, он с Олегом занимался в Ростове той аферой. А когда «все пропало», и серьезные дяденьки приобрели серьезные претензии к мальчикам, надо было срочно сваливать, а денег уже нет, а дяденьки все ближе…
Меня не волновало, что будет с Максом, и вообще зачем его искали. У меня было свое черно-белое «кино», в котором я несла свое наказание за собственную вину.
Меня выписали из одной больницы и положили через несколько дней в другую, на обследование. Мама с Игорем забрали меня к себе пожить, пока я не поправлюсь полностью. Мама вышла на кухню, увидела, что я смотрю в окно, думаю о чем-то, а из порезанного пальца течет кровь на хлеб, который я резала к ужину, она кинулась останавливать кровь, бинтовать, попутно ругая меня, и все повторяла: «Как же так, Марта?» и плакала.
– Я не заметила, я не чувствую, – ответила я.
Тогда они поняли, что меня надо серьезно лечить и положили в клинику неврозов. Меня смотрела куча специалистов, проводили всякие обследования, ставили диагнозы, называя мое состояние разными определениями: посттравматический синдром, депрессия, психосоматическая реакция и еще какие-то синдромы под фамилиями, которые я не запомнила, и еще более запутанные диагнозы. Суть всех обследований свелась к тому, что надо принимать какие-то сильные препараты, посещать курс терапии у психиатра, и может быть, когда, правда, неизвестно, я выйду из этого состояния, но гарантий медицина не дает, ибо случай очень серьезный, редкий.
Я пролежала в клинике месяц и шесть дней. Уже прошло два месяца и двенадцать дней, как погиб мой ребенок. Я считала дни.
Врачи сочувственно объяснили моим родным, что меня нельзя оставлять без присмотра, потому что из-за низкой чувствительности я могу не заметить, как травмируюсь, не почувствовав, например, что обожглась, зажигая газовую конфорку, как порезалась, как в прошлый раз, или съесть что-то несъедобное или ядовитое.
Я стала обузой для своих родных. Я понимала это, но никаких эмоций этот факт во мне не вызывал. Родня решила поселить меня в Большом доме с нашими бабушками и дедушкой, они за мной приглядят, да две домработницы и медсестры.
Пришлось родным составить график, чтобы возить меня три раза в неделю на прием к психиатру. В первую же нашу встречу врач Борис Михайлович отменил мне прием всех антидепрессантов.
– Бесполезно, – объяснил он маме, – у Марты не депрессия, и эти препараты ей не помогут.
– А что поможет? – в близких слезах нервно спрашивала мама.
– Честно? – спрашивал он и вздыхал. – Не знаю, голубушка. Время может и помочь, а может и усугубить ситуацию, закрепив это состояние в подсознании. Я попробую сеанс гипноза, посмотрим реакции.
Реакции он посмотрел и помрачнел лицом, записывая что-то в историю моей болезни, а потом стал расспрашивать меня о детстве почему-то, о разводе родителей, о моей работе, на которой меня готовы были ждать сколько угодно, так Александр Никитич и сказал маме. Я отвечала на вопросы привычным монотонным голосом, слышавшимся мне самой внутри, как ровное гудение на одной ноте.
Я прошла у Бориса Михайловича три сеанса. Когда меня привез папа на четвертый, доктор не стал работать со мной, а попросил папу сразу зайти к нему.
– Павел Семенович, – заговорил Борис Михайлович тем тоном, которым обычно врачи выносят смертельный приговор, – наши встречи с Мартой бесполезны. В ее случае не работает ни одна обычная методика. Гипноз и электростимуляция вряд ли помогут. Потому что она не прячется в своем мире, она живет, полностью понимает и осознает происходящее, совершенно адекватна, это не психоз и не шизоидные проявления. Надо подождать, посмотреть, как будет протекать ее состояние. Единственное, что могу посоветовать, – полную смену обстановки. Вполне вероятно, что это может стать импульсом к возврату чувствительности. Есть ли места, где она любит больше всего бывать и где ей по-настоящему хорошо?
