Александр Ермак - Любовь больше, чем правда
– Аллилуйя, аллилуйя, – затянули обкурившиеся между делом Бобби и Чарли. Подвыпившие же Кристи и Молли в церемониальном экстазе прижались своими жгучими сердечками к холодному серому камню.
И памятник под внешним горячительным воздействием вдруг ожил. Костас стряхнул с себя каменную мишуру, сделал шаг и воздел трепещущие руки к трепещущим же небесам:
– Любви все мертвецы покорны…
22.“Отчет Гнудсона ”
По утру все проснулись с тяжелой, как после дешевого портвейна, головой. Каждый по очереди подошел взглянуть на Пиля, прикованного катетерами к каталке. Кое-кто даже попытался прижаться к нему сквозь гипс и бинты своим горячим сердцем, приговаривая:
– Ну, вставай же, Костас…
– Да не могу я…, – отмахивался тот здоровой рукой. – С ума, что ли, вы тут все посходили…
Выяснить это наверняка ему не удалось, так как ракетой класса «земля-воздух-земля» в дом влетел спозаранку вылетевший Гнудсон:
– Эврика, нашел…
Все тут же ломанулись к нему, затрясли его как грушу:
– Не томи. Ну, где же она похоронена?
Услышав это, подруливший на каталке Костас тут же потерял сознание и две витаминки. Они выпали из его разжавшейся ладони.
– О чем вы?… – расширил зрачки полицейский, – Я нашел не Катю, но нечто другое, также достойно важное. Слушайте.
– Подожди, – остановила его Чикита и влепила пощечину Костасу, – очнись, ну очнись же…
Костас, ощутив прикосновение нежных пальцев, открыл глаза и даже несколько смущенно порозовел:
– Извините, это я от переизбытка чувств и недостатка калия в организме… О, Гнудсон, рассказывайте же, вещайте…
Инспектор жестом попросил тишины и поднял над головой папку с надписью “Совершенно конфиденциально”:
– Однажды по своему служебному соответствию мне уже приходилось интересоваться прошлым Кати Андреевой. Тогда, кроме основных формальных сведений, мне ничего не нужно было. Теперь же я изучил абсолютно все оперативные разработки. И вот сегодня имею самую полную картину. Слушайте.
– Слушаем, – не сговариваясь, хором откликнулись присутствующие. В том числе и старик Пилеменос, имевший в рабочем сейфе свои собственные материалы по Кате. Но его папка была явно тоньше той, что держал в руках инспектор в данный момент.
– Так, вот, – затянул Гнудсон, – Для тех, кто не знает: родители у Кати самые разобычные. Отец – Фома Андреев. Мать – Марфа Андреева. Оба – потомственные крановщики…
– Как здорово, – прошептал Константин, поглаживая лежащую на коленях строительную каску.
Гнудсон же не слыша его продолжал:
– Раньше они работали на стройке, теперь – заслуженные пенсионеры-домушники. Кроме дочери, у них есть еще сын Петр. В нем они души не чают, но вот именно из-за его-то нечаянной глупости на семью Андреевых и обрушились тридцать три с половиной несчастия.
Петр был совершенно достойным сыном. Он помогал родителям по хозяйству: ходил в магазин за продуктами, выносил из дома мусор. В школе учился на «отлично» и проходил там как надежда района в области нетождественной математики.
На всем этом его и подловили вьющиеся возле школы грязные теневые дельцы. Как бы между прочим спросили они у Петра, выбежавшего из класса на перемену:
– Сынок, хочешь купить на Рождество своим родителям широкоэкранный телевизор? Чтобы они могли смотреть «Угадай обезьяну» в полном формате.
– Конечно, хочу. Но вы же не добренький дяденька Мороз и не подарите мне бесплатный купон на телевизор, – ответил маленький, но по семейному недоверчивый Петр Фомич.
– Мы даже не Снегурочка, – согласились грязные дельцы. – Но у тебя у самого есть нечто большее, чем бесплатный купон…
Петр вывернул полупустые карманы:
– О чем вы? Я не понимаю…
На это дельцы применили свою излюбленную стратегию с тактикой напополам:
– Мы знаем, что ты обладаешь магическими способностями. Это ведь ты выиграл районную олимпиаду по математике? Или мы ошибаемся?
– Не ошибаетесь, – подтвердил маленький, но гордый за свою семью Петя.
– Ну вот, – всплеснули немытыми руками грязные дельцы, – Тогда тебе ничего не стоит сыграть вот в эту увлекательную алгебраическую игру. Здесь побеждает исключительно интеллект играющего…
И они на пальцах объяснили Пете правила игры в «двадцать одно шимпанзе» (она же «очко», она же «Блэк Джэк»).
Способный Петя сходу обул грязных дельцов на два телевизора и хотел было уже отвалить, но проигравшие его огорошили:
– Как, разве ты не хочешь и своей сестре сделать классный подарок? Выиграй еще раз и купи ей надувного ведущего «Угадай обезьяну» в натуральную величину. Она сможет одевать и раздевать его, имитировать с ним различные игры…
– Конечно-конечно, спасибо, что напомнили, – запальчиво схватился Петя за сальную колоду. Но в этой колоде было пятнадцать тузов и все они в этот раз выпали не ему – до невозможности грязным дельцам.
Он проиграл сначала маленько. Потом немного. Затем побольше. И следом разогретый Петя проиграл все, что мог: свои завтраки до конца школы, портфель и набор карандашей, любимые вкладыши к жвачке, первый поцелуй, новобрачную ночь, зарплату за пять лет, три отпуска, а также и дом родителей вместе с картофельным участком.
Грязные дельцы, естественно, потребовали уплату долга, и грозились заклать бедного пятиклассника в случае промедления во взаиморасчетах. И конечно, Петя не мог поведать обо всем этом своим отчаянно любимым родителям. Он поделился своей подростковой проблемой лишь с сестрой.
Катя ходила к грязным дельцам, упрашивала пощадить безрассудного брата, но для них жизнь человека ничего не стоит. И это действительно было так.
– Мы кончим его без вопросов, – сказал, выслушав ее, один из бандюг, и показал нож с чьей-то не раз запекшейся на нем кровью, – Сегодня же кончим. Нет денег – нет Петеньки. Нет Петеньки – нет проблемы…
В это время то ли на счастье, то ли специально, к столику подошел ихний шеф – мерзкий ублюдок с татуировкой на руке «Жора».
Он профессионально осмотрел девушку и выдвинул новое условие:
– Мы можем оставить его в живых, если ты отработаешь…
– Я отработаю, – обрадовалась Катя.
– Ха, знаешь ли ты, безусая девчонка, какую работу я тебе предлагаю? – злобно глядел он на нее.
– Какую? – конечно же снаивничала девушка.
– Неделю в постели…
– О! – простонал тут Костас, пытаясь в клочья разорвать стеснявшие его дыхание катетеры.
– Спокойно, спокойно, – на всякий случай одел ему на запястья наручники Гнудсон и продолжил:
– Неделю в постели за той перегородкой или… десять месяцев с подносом в этом зале…, – предложил ей бандюга хоть и небогатый, но все-таки выбор.
