Кристин Хармел - Искусство французского поцелуя
— Как пожелаешь, дорогая! — Он поднял бокал и дождался, пока я подниму свой, — За тебя, Эмма!
Когда мы чокнулись, я скорчила недовольную гримасу, а Гийом восторженно улыбнулся. Я сделала маленький глоток.
— Убавь громкость, Гийом, — напомнила я.
— Ах да, конечно!
Он побежал в гостиную. Как только он отвернулся, я незаметно вылила половину шампанского в цветочный горшок, стоявший в конце коридора, и тут же поднесла бокал к губам, словно все это время потягивала напиток.
— Эмма, ты в самом деле пьешь! — воскликнул Гийом, радостно поглядев на мой бокал. — Отлично, отлично!
Я натянуто улыбнулась.
— Ну, пройдешь? Или хочешь пить в коридоре? Выбора у меня не было. Если повезет, усядусь рядом с еще каким-нибудь цветком и буду поливать его шампанским, лишь бы Гийом не напился и не натворил бед. Я прошла за ним в гостиную. Он схватил открытую бутылку из ведерка со льдом и наполнил мой бокал.
— Присаживайся, Эмма. Чувствуй себя как дома Мой номер — твой номер, дорогая, — сказал он и расхохотался над своей шуткой.
— Спасибо.
Я едва сдержала зевок. День выдался трудный, и мне уже полагалось сладко спать, а не играть в общество анонимных алкоголиков со своим клиентом. Это не входило в мои обязанности — впрочем, надо признать, за последние несколько недель я делала немало такого, что выходило далеко за рамки должностных инструкций.
Я села на диван и с удивлением отметила, какой он мягкий и удобный. Рядом стоял цветочный горшок.
— Итак, — заговорил Гийом, усаживаясь, — ты сама скажешь мне, что случилось, или я должен угадать?
Я опешила.
— Да ничего не случилось… Что ты имеешь в виду? Гийом многозначительно покачал головой.
— Ты весь день хмуришься.
— Я не хмурюсь! Он рассмеялся.
— Ну-ну! Хмуришься, еще как. Не отрицай. Я вздохнула.
— Пустяки это все.
Я сделала большой глоток шампанского, решив, что от одного глотка вреда не будет. По телу пробежала теплая дрожь.
Гийом внимательно меня разглядывал. Его обнаженный торс начинал действовать мне на нервы.
— Ты не мог бы надеть рубашку? — строго попросила я и сделала еще глоток.
В конце концов, раз уж я согласилась выпить половину его шампанского, лучше нам обоим быть полностью одетыми.
Гийом только рассмеялся.
— Жарко же! Тебе неприятно видеть мое тело? «Нет, — подумала я, — наоборот, оно меня притягивает».
— Нет, просто странно, что ты сидишь без рубашки.
Гийом опять рассмеялся, пожал плечами, но за одеждой не пошел. Вместо этого он подлил мне еще шампанского. Я послушно отхлебнула. Алкоголь уже начинал действовать, но волноваться пока не стоило: я всего лишь немного успокоилась. К тому же я делала это из благих побуждений — каждый мой глоток не достанется Гийому.
Помолчав с минуту, он предпринял еще одну попытку:
— Ну? Расскажешь, что тебя тревожит? Я правда хочу помочь.
Я внимательно на него посмотрела: Гийом будто был искренне озабочен, даже стер с лица привычную ухмылку.
— Ладно. — Я вздохнула и отвела взгляд. — Просто я немного запуталась, вот и все. — Гийом участливо слушал. — Поппи предложила мне постоянную работу в Париже, и я хочу согласиться. Честное слово. Но не знаю, правильно ли это.
— Pourquoi? [25] — спросил Гийом, заинтересованно наклоняясь поближе.
Я отпила шампанское и опустила глаза. Откровенничать в мои планы вовсе не входило…
— Потому что дома есть парень, с которым я недавно разорвала помолвку. — Слова сами из меня выходили. — Ну, то есть не я… Он меня бросил. Но теперь он говорит, что совершил ошибку, и хочет начать все заново. Мы были вместе три года, понимаешь? Я в самом деле запуталась. Не знаю, хочу ли возвращаться домой. Я полюбила Париж. Я люблю в нем почти все! И работа мне нравится, хотя иногда ты здорово мне мешаешь.
Я смущенно умолкла. В этом шампанском что, сыворотка правды? Он улыбнулся.
— Прости, что мешаю тебе жить.
— Нет, ты не мешаешь мне жить, — опомнилась я. — Обещаю, больше никогда такого не скажу! В самом деле, мне куда приятнее работать с тобой, чем с мальчиковыми группами. В той работе не было ничего интересного.
Я только теперь поняла, что сказала истинную правду. Мне действительно нравилось работать с Гийомом, несмотря на то — или даже благодаря тому — что я никогда не знала, чего от него ждать. В Париже мне приходилось разговаривать с клиентом, болтаясь на канате между двумя домами, а в Орландо — оправдываться за шалости зеленых юнцов. И почему-то первое было куда интересней.
Я удивленно заглянула в бокал: каким-то чудом он опустел. Неужели я все это выпила, пока стыдливо изливала душу Гийому? Я виновато на него покосилась, но он на меня не смотрел. Смотрел он на бокал. Наполняя его шампанским. Почему-то у меня возникло подозрение, что я пью гораздо больше Гийома. Похоже, мой план «Вылей все в кусты» с треском провалился.
— Ну, я очень рад, что делаю твою жизнь интересней, — сказал Гийом, подливая себе шампанское. Он перевернул пустую бутылку, положил ее обратно и достал из ведерка еще одну, — А ты любишь того парня? Ну, с которым вы расстались?
Я заморгала и уставилась в бокал, как будто ответ на этот вопрос мог сложиться из пузырьков, без конца поднимающихся на поверхность шампанского. Увы, ответа там не было.
— Не знаю, — пробормотала я и сделала еще один глоток, раздумывая над вопросом. — Хотя вряд ли. Нет, больше не люблю. Это так странно… Разве можно три года любить человека, а потом вдруг перестать?
Гийом участливо кивнул.
— Наверное, нет.
— С другой стороны, я не могу сказать, что все это время была в него влюблена, — продолжала я, смутно удивляясь тому, что так откровенна с Гийомом: я и самой себе еще в этом не признавалась!
Довольная, по крайней мере своей честностью, я откинулась на мягкую спинку и смотрела, как Гийом откупоривает вторую бутылку и вновь наполняет наши бокалы. Шампанское исчезало с поразительной скоростью.
Гийом отпил из бокала и непринужденно сказал:
— Да к тому же ты влюбилась в одного журналиста из UPP.
— Что? — Я вскочила так резко, что плеснула шампанским на джинсы. Впрочем, меня куда больше беспокоили мои щеки, которые пылали огнем — Ничего подобного! Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь! Ни в кого я не влюбилась!
Неужели это было так заметно? Сама я разобралась в своих чувствах к Гейбу лишь недавно, хотя, надо признать, меня влекло к нему с того самого дня, когда я впервые увидела его в толпе журналистов у отеля «Жереми».
— Влюбилась, — спокойно возразил Гийом.
Мое лицо горело. Наверняка я была красная, как помидор.
