Габи Хауптманн - Мужчины «пять звезд» – включены
Катрин глубоко вздохнула.
Перед ними расстилался сплошной белый ковер, уходивший к подножиям гор и поднимавшийся до самых их вершин. А снег все продолжал лететь огромными белыми хлопьями.
– Будет настоящий праздник, когда снова откроют все трассы! – Жан потер руки. – Мы немедленно отправимся на самую высокую вершину.
– Да, это будет просто сказка!
Несмотря на то, что совсем недавно дорожку чистили, они сразу провалились по щиколотку в снег. Просто невероятно, какую массу снега хранили в себе небеса.
– Сразу вспоминается множество детских сказок, – произнесла Катрин, когда они двинулись вперед и пушистые хлопья облепили их лица, не успевая таять. – Фрау Холле… – вслух рассуждала Катрин, смахивая с лица снег. – Вот теперь видно, как она трудится там, наверху!
– В таком темпе, как фрау Холле, сегодня не работает ни один человек. Фрау Холле устарела!
– Зато она делает свою работу с удовольствием.
– Скажешь тоже!
– А ты разве нет?
Катрин подняла глаза, чтобы посмотреть ему в лицо.
– Удовольствие? – С его губ слетела короткая усмешка. – Нет, вот уж нет. Моя работа – это лишь средство, позволяющее вести мне такую жизнь, – он сделал короткое движение рукой в направлении «Резиденции», – не более. Как проводник в горах я был бы не в пример счастливее!
Катрин поразилась тому, что он позволил себе так раскрыться перед ней. Ничего подобного именно от Жана она не ожидала.
– Значит, ты должен стать проводником, – посоветовала она. – Человек должен всегда следовать велению сердца, иначе он не может быть счастлив.
Он легонько щелкнул ее по носу:
– Так, фройляйн Мудрость, а как насчет тебя? Что тебе по сердцу?
Катрин задумалась.
– Я пока в поисках, – немного погодя произнесла она. – В данный момент, кажется, переживаю некое превращение. Окукливаюсь!
Он легонько подтолкнул ее:
– Так-так. Ну, тогда…
Какое-то время они шагали молча.
– Но у тебя такая великолепная специальность, – рассуждала она. – У прокурора всегда столько впечатлений, столько переживаний, он хорошо зарабатывает, знаком со множеством интересных людей – посмотреть только на тех мужчин, что сидели за нашим столиком в «Хоспицальме»!
Он в упор посмотрел на нее, наморщив лоб.
– Не стоит заблуждаться. Многое не так весело, как кажется на первый взгляд. А о чем-то лучше сразу забыть.
Его тон изменился, фраза прозвучала словно угроза. Катрин изумленно посмотрела на Жана. Это могло означать, что тогда в ресторане происходило что-то серьезное.
– Как-то ты не по-доброму это сказал, – заметила Катрин.
– Хорошо, что мы, наконец, дошли! – Голос Жана снова стал прежним, тон почти интимным. – И хорошо, что мы прямо сейчас получим что-нибудь вкусненькое!
Он подмигнул ей, и Катрин поняла, что тема исчерпана.
Перед дверью ресторана они долго сбивали с обуви снег, что есть сил топая по ступенькам. Жан отряхнул снег с куртки Катрин и открыл перед ней дверь.
– Ну? – спросил он девушку, когда та прошла внутрь. – Ты счастлива?
– Нет!
Это вырвалось так быстро, что она сама удивилась.
– А в чем причина?
Катрин остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.
– Не знаю, тут целая дилемма. Я застряла на какой-то фазе острой мировой скорби.
– Это чисто женское, в этом я совершенно не разбираюсь.
– Балда! – Катрин легонько стукнула его кулаком и ухмыльнулась. – Это нечто общечеловеческое, и ты совершенно точно знаешь, что я имею в виду.
Он перехватил ее кулак и крепко сжал.
– Настоящие парни никогда не зацикливаются на таких вещах!
– Настоящие парни никогда не стонут, если ломают себе ребра!
– Точно! – Катрин рывком высвободила свой кулак из его ладони. – Наверное, мне следует еще разок ударить как следует!
– Если это освободит меня от проблем мировой скорби, пожалуйста!
– Ну уж вряд ли!
Катрин двинулась вперед.
Ресторан был заполнен, но Жан, очевидно, знал, где устроилась вся компания. Он уверенно двигался мимо людей к той части зала, что находилась на небольшом возвышении. За круглым столом сидели все, кто был в камере хранения. Лишь светловолосой девушки, бывшей там с Оливером, Катрин не заметила. Зато появился друг Герхарда, которого Катрин еще не знала.
Герхард сидел прямой, словно свеча, на лице сияла дружелюбная улыбка, а в руке только что принесенная кружка пива.
– Уже думали, стоило ли посылать этого типа на разведку. Тот еще гусь, – приветствовал он их.
– Мне стоило очень большого труда отвергнуть соблазнительное предложение Катрин, – нахально огрызнулся в ответ Жан. – В конце концов, приз победителю все еще ожидается!
– Рад, что ожидается. А то я уж опасался худшего…
Герхард поднял свою кружку.
Жан подвинул Катрин стул.
– А вы можете говорить о чем-нибудь другом?
Катрин поморщилась.
– Может, о том, что в этом дурацком отеле даже шампанского не хватает, чтобы наполнить им простую ванну?
Микки указал забинтованным пальцем себе за спину.
Белоснежная повязка на пальце выглядела очень элегантно, но Катрин отчего-то была в полной уверенности, что под ней не на что смотреть.
– А для чего нужна целая ванна шампанского? Это же такая глупость, – съязвила она.
Этот человек вместе с его забинтованным пальцем и жеманством сильно действовал ей на нервы.
– Мне так нужна была сегодня утром полная ванна, – пролепетала с саксонским акцентом Лили.
– Это декадентство! – упрекнула ее Катрин.
– Из-за того, что закрыт перевал, шампанское подают в ограниченных количествах. Кто-нибудь слышал что-либо подобное? – пробубнил Микки.
И обратился к Катрин, которая сидела прямо напротив него:
– А тебе я покажу, пожалуй, что такое декадентство!
Катрин не стала отвечать, только наблюдала за ним, Слегка прищурив глаза. Толстяк был ей просто противен.
Подошла девушка-официантка. Герхард оглядел присутствующих.
– Я предлагаю для всех морские языки. Они здесь и в самом деле великолепны! К ним хорошего белого вина, да? Согласны?
– С одной оговоркой!
Микки ткнул в меню, лежавшее перед ним.
– Ты не переносишь рыбу? – уточнил Герхард.
– Напротив! Но я попрошу принести мне все горячие блюда. И морские языки тоже!
– Все? – ошеломленно переспросила официантка. – Но в сегодняшнем меню их восемь!
– Я заплачу сам, – успокоил он ее. – Если я сказал все, я имел в виду все. Все восемь!
Сидевшие за столом уставились на него, и каждый чувствовал, что здесь какой-то подвох.
– Хорошо, хорошо, пожалуйста.
Официантка не стала спорить, а направилась к стойке, чтобы выполнить заказ.
