Наталья Сафронова - Мозаика любви
Вид на вершину Монблана с того склона, где проложена трасса, был восхитительный, где-то далеко раздавался гул сходящей лавины. Земная твердь простиралась передо мной во всей своей костлявой мощи. Панорама Альп обилием планов, мелких деталей и отдельных композиций напоминала картины Брейгеля-младшего. Глаза без устали исследовали отроги и вершины, торчащие из прилипших к ним облаков, темные склоны и мерцающие пятна ледников. Заставив взгляд обежать десятки километров горных просторов, я вернул его к тому, что происходило у меня перед носом. И сначала вскользь, а затем пристально вгляделся в женскую фигуру в нескольких шагах от моего столика. Не красота женщины заставила меня обратить на нее внимание, а ее удивительное несоответствие окружающей обстановке. Кругом были люди, одетые в спортивные костюмы, в очках, перчатках, с лыжами, активные и шумные. А эта молодая женщина была в сапожках на каблуке, меховой шубке, по воротнику которой рассыпались темные, тяжелые локоны, и, ко всему прочему, она спала, уютно положив под щеку ладонь в перчатке. Если бы она была голой, но на лыжах, то выглядела бы гораздо естественнее, чем в таком виде.
Вернувшись на трассу, я заметил нового лыжника, который по мастерству и технике соответствовал моему уровню. Я решил погоняться за ним, и вскоре он включился в предложенную мной игру. Первый раз за отпуск я покатался с удовольствием. Уходя, приветственно махнул ему, и он ответил.
На следующий день я начал утром рано, сразу после ратрака, утрамбовавшего снег, и к появлению основной массы лыжников уже отдыхал, поглядывая, не появится ли мой вчерашний соперник. Я заметил его, когда он устанавливал шезлонг и устраивал в нем ту странную даму в шубке. Усадив и поцеловав ее, лыжник начал застегивать свои крепления. Я проехал мимо, помахал палкой, как бы приглашая продолжить наш вчерашний заезд. Мы несколько раз друг за другом прошлись на скорость между флажками, оставленными на склоне спортсменами: сначала выиграл я, а потом он обошел меня. К середине дня снег испортился, стал сырым, появилось много новичков, и мы решили выйти на целину. К этому времени знакомство уже состоялось. Он оказался миланцем, вырвавшимся от дел на недельку, чтобы нанести визит прекрасной Монте Бьянке, как называют впечатлительные итальянцы неприступный и величественный Монблан.
Экипировка сеньора Манчини свидетельствовала о том, что он тоже предпочитает короткие юркие «карвинги». Мое внимание привлекли его крепления, обеспечивающие в различных аварийных ситуациях отстрел лыж, а он расспрашивал меня об эффективности моих специальных защитных очков, которые позволяют даже при плохой видимости в «молоке» четко различать рельеф. Если вы, мэтр, тоже увлекаетесь лыжами, то поймете, что все эти нюансы позволили нам быстро определить, что мы принадлежим к одному кругу. Упоминания о склонах, на которых нам обоим доводилось кататься: Лех, Андорра ла Велла, Пас де ла Каса были как воспоминания об общих знакомых. Их оказалось достаточно, для того чтобы заполнить беседой наш путь к участку горы, покрытому нетронутым, глубоким снегом.
Катание по пушистой целине не обеспечивает скорости, но дает волшебное ощущение парения и в то же время напоминает езду на машине — прижимая и отпуская задники лыж, как педалями, удается регулировать скорость. Но целина коварна, под ровным белоснежным ковром скрываются расщелины и верхушки скал. Не видимые сверху, они подстерегают лыжника, поэтому по целине лучше кататься вдвоем. Мы были уже в конце склона, когда мой партнер вдруг зацепил кантом камень и его модное крепление отстрелило лыжу. Беглянка, несмотря на механизм «скистопа», который должен был обеспечить остановку лыжи на трассе, моментально скрылась под настом, так как в мягком снегу штырям не за что зацепиться. Потеря лыжи на целине весьма неприятное приключение. Лыжник теряет возможность вернуться обратно, не говоря об утрате имущества и испорченном отдыхе. Поэтому кодекс поведения на склоне предписывает предпринять все для помощи потерпевшему. Мы начали поиски, но только в начале пятого, когда светлое время было почти на исходе, мне удалось нащупать палкой лыжу, скрытую, к счастью, неглубоко под снегом. Радость замерзшего и уже отчаявшегося Карло, как я называл его к этому времени, могла бы быть достойной наградой за труды, но он весьма изысканно пригласил меня вместе поужинать, дабы, по его выражению, «компенсировать мне потерю калорий, вызванную его неловкостью». У меня не было никаких причин не принять это предложение, и мы договорились встретиться часов в восемь на «Террасе» — в заведении, которое легко может найти даже человек, попавший в Курмайер впервые.
При этих словах адвокат засмеялся:
— Вы правы, мимо «Террасы» не пройдет никто.
— Как вы можете догадаться, мэтр, мне было бы лучше пройти мимо этого заведения, тогда мой путь домой был бы короче, — иронично заметил клиент.
— Неужели, выйдя из ресторана, вы попали в аварию? — предположил адвокат с ответной иронией.
Оценив юмор, Лобанов улыбнулся и продолжил в шутливом тоне:
— Нет, но в ресторане я попал в переделку. Дело в том, что на обеде мой новый друг познакомил меня со своей молодой супругой — той дамой, которая так неестественно выглядела, но так естественно спала на склоне. Весь вечер я старался за маской дежурной галантности скрывать живой интерес, который вызвала во мне Лючия. Она вяло реагировала на мои шутки и комплименты, но я отнес это на счет языкового барьера, отделяющего мой французский от ее итальянского. Мы ели фондю, которое, как никакое другое блюдо, создает за столом атмосферу близости и доверия. После обеда я расстался с новыми знакомыми, однако каникулы стали налаживаться: появился азарт, приятное предвкушение завтрашнего дня, то есть все, что превращает отпускное безделье в отпускное приключение.
Лючия с каждым днем все больше занимала мое воображение. В отличие от дамы, оставленной мною в Москве, она совершенно не интересовалась моей персоной и была неприступна, как снежные вершины. Меня, человека искушенного, можно удивить только истинным своеобразием, а не его имитацией. Признаюсь, что эта молодая женщина вела себя с независимостью, которая редко по плечу седым мужам. Она позволяла себе совершенно игнорировать такие женские правила, как кокетство, желание привлечь к себе внимание, болтливость и любопытство.
Согласитесь, мэтр, если дама позволяет себе обойтись хотя бы без одного из этих пороков, она уже достойна внимания, а искоренившая в себе их все — восхищения, не правда ли? — Вопрос, заданный клиентом адвокату, носил скорее риторический характер, но в синьоре Берти вдруг проснулся скаред.
