Иосиф Гольман - Игры для мужчин среднего возраста

Но тогда бы пробег сорвался.

Я думаю, такие же мысли и Береславского терзали. В итоге мы молча выбрали пробег, но теперь опасаемся, как бы он не завершился слишком скоро.

А утром Ефима уже выкрали.

Самурай – дружок его, он действительно похож на японца – на десять минут отвлекся, как профессора и след простыл.

Это сейчас можно пошутить. А тогда было не до смеха. Бежать в милицию или нет? Или, может, уже в ФСБ бежать надо? Страшновато с такими делами – в отделение.

Телефон его не отвечал.

Решили, если к лекции не придет – поднимаем шум.

К лекции Береславский пришел. Сказал, что все обсудим позже, после чего час с лишним рассказывал про что-то железное, а потом еще отвечал на вопросы.

Потом собрались в номере, и он нас огорошил. Достал пачку баксов, положил на стол.

– Это что? – спрашиваю.

– Мой гонорар, – отвечает профессор.

– За что?

– За доставку героина. От Москвы до Новосибирска.

Самурай за всем этим наблюдает и улыбается. Ему смешно. А мне – ни капельки.

– Ты чего, озверел? – говорю Ефиму.

– Да нет, – отвечает, – все так и есть. Доставил же. Я и расписку им написал.

– Когда героин надо отдавать? – вступил Самурай.

– Завтра утром.

У меня совсем крыша поехала. Точно срочно бежать надо. Это если еще дадут. Наверняка они за нами соглядатая поставили. И не одного.

Но бежать мои товарищи отказались.

Может, в этом они как раз правы. За такие деньги найдут где угодно. Да и не привыкли мы к нелегальной жизни.

Тогда я спросил, что в итоге будем делать.

– Ты просто пересядешь в другую машину, – объяснил Береславский. И начал бубнить какую-то глупость, что вдвоем защищаться проще, чем втроем. Вот же засранец, как с дитем разговаривал!

Никуда я не пересяду. Во-первых, это ничего не даст. Слишком большие деньги. Это как в анекдоте про киллера, который, получив бешеные бабки и узнав номер дома, пошел взрывать клиента, даже не спросив номера квартиры.

А во-вторых, мне пятьдесят один год, и я еще не разу не бросал друзей в беде. И начинать новую традицию в моем возрасте вряд ли стоит.

Есть еще в-третьих. Сильно опасаюсь, что моя профессиональная помощь тоже может скоро понадобиться.

– Так что делать будем? – теперь уже спросил Самурай.

– Давайте думать, – предложил Береславский.

И мы начали думать.

Попутно Ефим рассказал про свое утреннее пленение и подробно нарисовал схему дома на воде.

В общем, решили идти поэтапно.

Сначала Ефим звонил своим друзьям из разных органов. Здесь нам крупно не повезло. Кого-то – самого крутого – не было на месте, кто-то в отпуске. А один, выяснив, с кем мы имеем дело, перезвонил через двадцать минут и сказал, чтобы мы бежали в ФСБ, причем срочно.

На это ушел один час. Результат – ноль.

Потом он позвонил хорошему местному другу, но – штатскому. Попросил максимум информации про Гнедышева. Тот обещал все раздобыть, что сможет.

Да, забыл сказать. Ни одного звонка он не сделал со своего мобильного или гостиничного номера. Звонил по моему и самурайскому. Может, он и в самом деле шпионские курсы кончал? У меня б, например, даже мысль такая не возникла.

– Есть еще предложения? – спросил Береславский.

– А что значит – еще? – спросил я. – Разве какие-то были?

– Да. Бежать в ФСБ.

– А потом всю жизнь отмываться от героина.

– У тебя есть другие предложения?

У меня не было других предложений.

Зато у Самурая были.

Он предложил убить Гнедышева и похитить недобитого хозяина нашей «Нивы». Всего ничего.

– А зачем тебе хозяин «Нивы»? – поинтересовался я. Просто из любопытства.

– Мне нужны деньги, – честно ответил Самурай. – А у него они, наверное, есть. Вон Ефиму влегкую десятку дали.

– Позавидовал, да? – Береславский еще и шутить пытался.

– Он ведь продал героин Гнедышеву? – гнул свое Самурай.

– Не знаю, – ответил ему Ефим. – Может, и продал. А как ты хочешь убить Гнедышева?

Тот в ответ показал Береславскому пистолет. Не разбираюсь в марках, но абсолютно точно – настоящий.

Ефим взял его в руки и ловко с ним поманипулировал. И это знает наш ученый? Чудны дела твои, господи. Потом с явным сожалением отдал оружие другу. Кстати, нисколько этому не удивившись.

– Нет, это не вариант, – сказал профессор. – Такой штукой их не пробить. Нужно придумать что-то другое.

Я просто очумевал. Сидят два штатских полудурка – пусть даже и с пистолетом – и на полном серьезе обсуждают, как им лучше убить одного профессионального преступного «авторитета» и захватить другого.

Правда, потом от захвата отказались. А вот от ликвидации Гнедышева – нет.

– Ребят, может, вам льда к башке приложить? – дал я им профессиональный совет.

– Видишь ли, Док, – спокойно ответил Береславский, – либо мы сделаем это, либо они сделают нас. И срок – сутки. Двадцать четыре часа. А может, меньше.

Нет, я не мог это слушать. Меня не покидало ощущение, что я присутствую на сюрреалистическом спектакле, где смысл вовсе не интересен ни участникам, ни зрителям. Но моих подельников – теперь их правильно так называть – это ни в малой мере не смущало.

Они долго изучали схему расположения дома.

– Из винтовки я бы достал, – сказал Самурай. – Это я только из пистолета не умею.

– Есть винтовка, – обрадовался Береславский. – «Эсвэдэшка». У часовых на пристани.

А ведь он как-то намеками мне рассказывал, что однажды уже решал похожие проблемы с помощью винтовки [2] . Я ему тогда не поверил.

А сейчас уже и не знаю.

Черт! У меня голова кругом идет. Я же простой штатский доктор. Градусник, можно сказать.

Но Самурай план отверг.

– Тогда надо будет мочить и ту четверку, на КПП.

О господи, сил моих нет это слушать. Я пошел к мини-бару и почти выглотал бутылку пива.

Вернулся к разговору Береславского с его новосибирским друганом. Он говорил минут десять, не меньше. Только как-то тихо и печально. И односложно. Не как обычно.

– Ну и что сказал друг? – спросил я.

– Предложил нас спрятать. У него в деревне. Сто километров отсюда. И ружья есть, охотничьи. В лесу это серьезно.

– Вот это уже дело! – Мне показалось, что свет в конце туннеля появился. Если, скажем, слить информацию в ФСБ, а самим залечь в лесах, то, глядишь, через месяц, может, и без нас разберутся.

– Не выйдет. – Это уже Самурай. – Нам вряд ли дадут уехать. А что он еще говорил про Гнедышева?