Жаклин Сьюзанн - Одного раза недостаточно
Дэвид склонился над ней. Он оставил в покое ее шею. Принялся за ухо. О боже… он засовывал в него язык. Ей это должно нравиться? Язык был холодный и влажный. Затем Дэвид переключился на ее рот, попытался раздвинуть языком губы. Дженюари испугалась, поняв, что его поцелуи ей неприятны. Его язык был твердым, жестким. Руки Дэвида сжимали ее груди, он нащупывал пальцами пуговицы блузки. Как бы он не оторвал их… это ее новая рубашка от Валентине. Может ли девушка сказать мужчине, что она сама расстегнет пуговицы? Она ведь должна в порыве страсти забыть обо всем и не замечать, что он делает.
Когда же она что-то почувствует? Она попыталась ответить на его ласки… погладила волосы Дэвида… они оказались жесткими. Он пользовался лаком! Она не должна сейчас думать о таких вещах. Она открыла глаза и посмотрела на Дэвида. Он был красив. Но выглядел комично с закрытыми глазами, растянувшись на диване. Почему они не могут действовать разумно… пойти в эту ужасную спальню, раздеться и… что дальше? Он должен страстно обнимать ее, говорить о своей любви, а не кусать ее губы и рвать лучшую блузку. Она заметила, что золотой пряжкой на туфлях «Гуччи» он порвал шелковую обивку. Это почему-то ее обрадовало. О чем она думает… Дженюари сомкнула веки., ей хотелось испытывать романтические чувства… слава богу, он наконец расстегнул ей блузку, не оторвав ни одной пуговицы. Теперь он занялся застежкой ее лифчика. Чувствовалось, что у него есть опыт… только теперь бюстгальтер оказался где-то возле шеи. Следует ли ей как-то выразить протест? Или сдаться и помочь ему? Она решила освободиться от объятий Дэвида.
— Расслабься, детка, — прошептал Дэвид, опустив голову к ее бюсту. Он начал целовать соски. Дженюари почувствовала, что они твердеют… в нижней части живота возникло странное ощущение. Он поднял ее с дивана, одной рукой снял с девушки блузку, а другой взялся за «молнию» на юбке. Тут он тоже проявил ловкость… юбка упала на пол. Он снял с Дженюари лифчик. Она стояла в туфлях и трусиках. Он поднял ее на руки и понес в спальню. Она бы предпочла пройти туда самостоятельно. При росте сто семьдесят сантиметров она весила пятьдесят килограммов. Модная худоба. Но пятьдесят килограммов плюс туфли могут показаться тонной для парня, играющего роль Ромео. Она старалась не думать о своей длинной шелковой юбке, лежащей на полу гостиной. Что она сделает, когда все закончится? Выйдет голой из спальни и подберет вещи? Он положил ее на кровать. Снял с девушки туфли и трусы.
Она лежала на кровати нагишом, а он вслух восхищался ее красотой. Потом начал раздеваться. Она смотрела, как он снимает брюки… увидела выпуклость под трусами. Он едва не задушил себя, срывая галстук с шеи. Скинул рубашку и трусы. Самодовольно улыбнулся и шагнул к кровати. Дженюари уставилась на его большой член, возбужденно прижатый к животу.
— Красавец, правда? — спросил он.
Она не смогла ему ответить. Такой мерзкой штуки она еще не видела в жизни. Красная… вся в венах… казалось, она вот-вот лопнет.
— Поцелуй его…
Он поднес член к ее лицу. Она отвернулась. Дэвид засмеялся:
— О'кей… Ты еще захочешь его поцеловать, прежде чем мы кончим…
Она справилась с охватившим ее страхом. Где то романтическое чувство, которое она якобы должна испытывать? Почему в ее душе лишь отвращение и паника?
Он лег на Дженюари, опираясь на локти и колени, стал целовать ее груди. Рука Дэвида скользнула к бедрам девушки. Дженюари непроизвольно сжала их. Он удивленно посмотрел на нее.
— Что-то не так?
— Здесь очень светло и… Он засмеялся:
— Ты не любишь заниматься любовью при свете?
— Нет.
— Желание леди — закон для меня.
Подойдя к выключателю, он погасил свет. Она посмотрела на приближающегося Дэвида. Неужели все это происходит на самом деле? Она действительно лежит на кровати и ждет, когда этот незнакомец овладеет ее телом. Внезапно она вспомнила, что так и не сходила к доктору, которого ей рекомендовала Линда, не приняла пилюли и не поставила спираль.
— Дэвид, — произнесла Дженюари, но он уже уткнулся в ее промежность своим пульсирующим членом. Надавил… еще сильнее… она ощущала его пальцы везде… на груди… меж бедер… он раздвигал ее ноги… входил в нее…
— Дэвид, я не принимаю пилюли, — выдавила из себя она, когда он попытался поцеловать ее.
— О'кей. Я вытащу, — пробормотал Дэвид, тяжело дыша. Его грудь была влажной от пота. Он все еще старался ввести свой огромный член в Дженюари. Она ощущала периодические толчки. Каждый раз пенис упирался в прочную стену из ее мышц. Неужели ему не ясно, что у них ничего не получится? Но его орган становился все более требовательным и настойчивым… Он разрывал ее внутренности. Боже, она сейчас умрет. Стиснув зубы, чтобы не закричать, она вцепилась ногтями в его спину. Услышала бормотание Дэвида:
— Отлично, детка. Трахни меня… ну же… трахни меня!
Нестерпимая боль пронзила Дженюари — Дэвид проник-таки в ее тело. Девушке казалось, что он ломает ей кости, рвет ткани. Внезапно он вытащил член, и она почувствовала, как струя горячей жидкости ударила ей в живот. Дэвид, задыхаясь, перевалился на спину. Сморщенный член висел между ног неподвижно и бездыханно, точно мертвая птица.
Наконец его дыхание стало ровным. Он повернулся к Дженюари и взъерошил ее волосы.
— Ну… тебе понравилось, детка?
Он взял с тумбочки салфетку «Клинекс» и положил ее девушке на живот.
Она боялась пошевелиться. Боль была такой сильной, что Дженюари испугалась. Возможно, он повредил ей что-то. Линда говорила, что вначале будет небольшая боль. Но не такая же агония! Она машинально вытерла живот. Он был липким. Ей хотелось броситься под горячий душ. Но больше всего — поскорей уйти отсюда. Дэвид погладил ее волосы.
— Как насчет минета, детка? Тогда мы сможем продолжить.
— Минета?
— Ну, возьми в рот.
Он притянул ее голову к своему опавшему члену, безвольно покоившемуся меж ее бедер. Она вскочила с кровати:
— Я еду домой!
Заметив кровь, Дженюари остановилась. На простыне были алые пятна. Кровь текла по ногам девушки. Дэвид сел.
— Господи, Дженюари, что же ты не сказала, что у тебя месячные!
Дэвид вскочил с кровати и сорвал с нее простыню.
— Боже мой… протекло до матраса.
Она стояла неподвижно, зажав руки между ног. Ей казалось, что стоит убрать руки, как ее внутренности вывалятся наружу. Он повернулся и посмотрел на нее.
— Ради бога, не испачкай ковер. В медицинском шкафчике есть тампоны.
Она бросилась в ванную, заперла за собой дверь. Отняла руку. Ничего не произошло. Кровь остановилась. Девушка взяла полотенце и стерла кровь с ног. Ей казалось, что внутри у нее все разорвано. Яркий свет лампы, висевший над медицинским шкафчиком, придавал желтый оттенок лицу Дженюари. Она уставилась на свое отражение в зеркале. Тушь на глазах расплылась, волосы спутались. Надо одеться и уйти отсюда. Она смыла тушь с век. Завернувшись в другое полотенце, открыла дверь ванной и бросилась в гостиную. Дэвид даже не посмотрел на Дженюари. Он все еще был голым и сосредоточенно тер матрас тряпочкой, смоченной в пятновыводителе.
