Неверный - Тала Тоцка

— Нет, Демид мне ничего не говорил, Соня. Я не знал, что ты живешь в этом городе и работаешь у Каменецкого. Честно говоря, я был шокирован, когда тебя увидел.

Мои щеки предательски краснеют. Ну почему я сначала говорю, потом думаю? Рустам решит, что я уверена, будто он меня искал. И нашу компанию выбрал неслучайно.

А он не искал. Он и думать обо мне забыл. Развелись и развелись, деньги перевел, квартиру оставил. И забыл. Все так, как я и хотела.

Зато я уже наворотила как обычно.

— Шокирован? — его слова задевают за живое. — Чем, Рустам? Тем что я работаю финансистом, а не официанткой или посудомойкой?

— Я не хотел тебя обидеть, извини, — отвечает он с тем же непроницаемым лицом. — Просто наша встреча вышла слишком неожиданной.

— Для меня тоже. Мне пора, — демонстративно смотрю на часы.

Рустам перехватывает руку и разворачивает к себе. Смотрит на пальцы, свободные от колец, а я исподлобья наблюдаю за ним.

Все кольца, какие у меня были, дарил Рустам. Я ни одно из них не взяла, обручальное тоже оставила. А покупать самой себе украшения считаю лишней тратой денег.

— Ты не замужем, — глухо говорит Айдаров, не спрашивая, а утверждая.

— Ты тоже не женат, — отвечаю, отбирая руку, — но это ничего не значит. Пропусти меня, Рустам, мне нужно домой. Я должна попрощаться с руководством.

— Куда ты? Вечер еще не окончен. Я тебя отвезу, — он неохотно выпускает мою руку, а я вздрагиваю.

Только не это. Никаких личных контактов с Айдаровым. И тем более ему не нужно знать, где я живу.

— Если я не замужем, это не значит, что я свободна, — стараюсь, чтобы звучало как можно более убедительно. Похоже, получается, потому что Айдаров с силой сжимает челюсти.

Теперь его взгляд тяжелый и давящий, я ощущаю себя мелкой пылинкой, попавшей под мощный пресс. Делаю глубокий вдох и иду прямо на Рустама, на этот раз он пропускает меня, и я спиной чувствую, что он смотрит мне вслед.

Я успела очень вовремя, потому что в дверях зала сталкиваюсь с Олесей.

— Ой, Соня, ты не видела Рустама Усмановича?

— Видела, он на террасе, воздухом дышит.

Глаза Славиной торжествующе вспыхивают.

— Правда? Супер, я пошла за ним. Пожелай мне удачи!

— Я тогда можно домой, Олеся Александровна? — кричу ей вдогонку, она кивает, не оборачиваясь. Сама танцующей походкой направляется к террасе.

Облегченно вздыхаю и захожу в приложение такси. Вызываю машину, бегом забегаю в зал попрощаться с гендиром, и уже через десять минут обнимаю свою малышку.

Глава 20

Моя доченька спит, а я сижу рядом и глажу темные кудряшки.

Сегодняшняя встреча с ее отцом разбередила душу, вызвала целый шквал воспоминаний. Я и не ожидала, что так отреагирую на появление Рустама.

Пока я донашивала беременность, запрещала себе о нем думать. Потому что первое, что вспоминалось — больничная палата и блондинка, поглаживающая живот. Ее бахвальство и навязчивые разговоры об отце ребенка, а потом его появление. Как оказалось, моего мужа.

Все дальнейшие события виделись как сплошная череда горьких, мучительных переживаний. Ни письмо Рустама, ни цветы, ни попытки объясниться не помогали от них избавиться. Даже боль в его глазах, когда он провожал меня в аэропорту, не помогла.

Поэтому я просто запретила себе о нем думать. Как будто ничего не было, как будто с самого начала были только я и моя девочка у меня в животе.

Отъезд и новая жизнь разделили мою жизнь на две части — до и после. Все, что было в «до», я отсекла и спрятала в самой дальней ячейке памяти. Запаролировала и выбросила пароль из головы. А в «после» жила, работала и ждала свою малышку.

Но сегодняшняя встреча показала, что мое «до» тоже разделено надвое. До больницы и после. И почему-то теперь вспоминается только то, что было до того, как я узнала о Лизе.

Рустам был хорошим мужем, любящим и внимательным. Не знаю, почему он не женился на матери своего сына, и вряд ли узнаю. Но он все равно отец моей девочки, и я рада, что у меня нет к нему ни злости, ни ненависти.

Я смогла его отпустить. И моя реакция на него всего лишь реакция на красивого, когда-то сильно любимого мужчину. Не более. А все потому, что я не обращаю внимания на ухаживания мужчин, которые оказывают мне знаки внимания. И уже какой месяц отфутболиваю Богдана…

Майя ворочается во сне, переворачивается на другой бок и хмурит бровки. В эту минуту она так похожа на своего отца, что у меня в груди становится тесно. И совсем немного больно.

Майюшке что-то снится беспокойное, она начинает хныкать.

— Ш-шш-ш, моя девочка, — покачиваю ее за плечико, — баю-бай.

Она перестает хмуриться, успокаивается и снова засыпает, подложив под щечку сложенные ладошки. А у меня к горлу подступает ком, когда